Довольным котиком, будто его хорошенько покормили и погладили, ко мне подошёл Стёпа.

Скрестив руки на груди, наблюдала за его вальяжным приближением.

– Хватит, - поморщилась я брезгливо. – Смотреть противно, когда у тебя всё хорошо.

– А я видел, что ты мне помогала. А говорила, что не будешь, - ухмылялся друг.

– Можешь успокоиться. Ты не в ее вкусе. Твоей Фиолете нравятся тупые качки, а ты очень тупой качок.

– Значит, поможешь?

Тяжело вздохнув, откинула голову назад и притворно хныкнула, прося помощи у неба.

– Ты настоящий друг! – обнял меня Стёпа и поднял над землей.

– Отпусти, дурак. У меня из-за тебя шорты в задницу закатались.

– Я могу вытащить. По-дружески.

– По-дружески больше не проси меня быть отвлекающей мишенью.

– Кстати, об этом. Если этот тип тебя обидит, сразу говори мне. Я сломаю ему лицо.

– Лучше со своим что-нибудь сделай. От красоты твоей улыбки комплексует природа. И я.

Руки так и чесались собрать волосы в хвост и хорошенько затянуть их резинкой. Но приходилось сдерживать свои порывы и крепче держаться за лямки сумки. Всего-то нужно потерпеть четырнадцать дней ради друга. Может, повезет, и почву он сможет прощупать гораздо быстрее, а мне не нужно будет являть этому миру женственность. Не знаю, насколько хорошо у меня выходит, но точно знаю, что женственность – это неудобно и затратно. И речь даже не о финансах, а о времени, которое мне приходилось тратить на наведение красоты на своем лице, ради которого нужно было вставать на полчаса раньше привычного и рисовать его.

Хорошо, что соседка по комнате знает всякие примочки в макияже и здорово мне помогла. Но создавать женственность каждое утро, жертвуя сном, я вряд ли смогу больше двух недель. Две недели – это мой предел. Хотя, говорят, что человек может привыкнуть к чему угодно уже на двадцать первый день, но лично я к такому недосыпу не привыкну даже за год.

Проходя мимо большого зеркала во всю стену между вторым и третьим этажом универа, я машинально посмотрела на своё отражение. Бегло оценила, насколько я похожа на куколку в этом голубом платьице и, удовлетворившись результатом, пошла дальше. Довольна в своём образе я была только туфлям. Туфли я очень люблю. Но привыкла носить их только с брюками-клеш или подобного рода джинсами. Так мои ноги мне самой казались бесконечными. А в платьях или юбках присутствовало ощущение некое незащищенности. Потому что, чтобы задрать подол, много ума и сил не нужно. С этим даже легкий ветер справляется на раз.

– У… Уля? – опешил Стёпа, к которому я шла уверенной походкой. Смахнула с плеча локон и остановилась напротив друга. – Это ты?

– А что не так? – окинула я себя взглядом. – Что тебе не нравится? Ты просил побыть меня отвлекалочкой для кое-кого? Смотри, на какие жертвы ради тебя иду. Если эти колготки сегодня порвутся, ты купишь мне новые капронки.

– Капронки-то ладно. С платьем что? – смотрел на меня друг, не моргая, но, всё же улыбался.

– А что с ним? Пятно где-то посадила? – покружилась я, пытаясь понять, что с ним не так.

– Домой его. На доращивание! – как папочка забубнил Стёпа. – Оно же короткое, что пипец! На тебе мои футболки и то длиннее выглядят.

– Отстань, - отмахнулась я от друга. – Лучше скажи мне, ты уже начал… - поиграла я пальцами в воздухе.
– … прощупывать?

– Я сейчас больше думаю о том, сколько мне к концу дня придется рож набить из-за твоего платья.

– Ты лучше думай о том, как будешь охмурять свою Фиолету так, чтобы рожу не набили тебе. И это платье я надела ради вашего крепкого союза. Надеюсь, не зря. Белов, вроде, ни одной юбки не пропускает.

Говорить приходилось тихо, потому что недалеко от нас девчонки как раз шептались о Белове и о том, какая на нем сегодня классная голубая рубашка.

Класс! Мы синхронизировались.

Осталось только попасть ему на глаза, чтобы его Фиолета осталась без его драгоценного внимания.

– Я в шоке! – нарочито пучил на меня глаза друг.

– Ты сегодня тоже постарался, - подмигнула я ему и поправила ворот его белой рубашки с коротким рукавом. Сидела она на нем уже очень свободно, но ему, балбесу, так шло даже лучше, нежели бы он ее заправил. – Уже видел её?

– Видел. И слился, - выдохнул Стёпа сокрушенно.

– Почему? – вскинула я брови.

– Не придумал, с чего начать разговор.

– Как со мной, так ты и о цвете своих соплей рад поговорить. А как с девушкой своей мечты, так всё, сопли жуём молча? Я ради кого тут… всё это? – показала я на себя и толкнула друга в плечо. – Иди, давай, и начинай уже делать хоть что-то. А я пойду Белова найду. Помаячу перед ним.

– Ладно. Понял. Вижу, что слиться хочешь побыстрее. Постараюсь ускориться.