— Это вы, — ее голос прозвучал почти обвиняюще, и герцог облегченно рассмеялся.

— Так и не позвала, — прошептал он ей в волосы, обнимая. Дышать было легко.

Алана замотала головой, но не сделала попытки вывернуться из его объятий. Даор гладил ее по спине, отмечая, как она замерзла: несмотря на только что прошедший здесь огонь, ее спина и руки были холодными, как лед. Он на секунду отстранился, чтобы снять свой теплый плащ — и тут же замотал в него Алану, как в кулек, так, что только нос и глаза торчали, нежно коснулся губами переносицы — девочка на мгновение будто перестала дышать, а потом отпрянула, — и снова обнял ее уже поверх плаща. Сердце колотилось, как бешеное.

— Отпустите меня, — пискнула она грозно.

— Ни за что, — со смехом ответил он. — Ты снова попадешь в неприятности.

— Все было в огне, вы видели?

— Видел, — согласился он, желая продолжать слушать ее голос. — Ты его так испугалась?

— Нет, — глухо ответила Алана куда-то ему в плечо. — Вокруг были звери.

— Они все попрятались. Разбежались, улетели и уползли в землю. Ничего больше нет — ни огня, ни зверей, ни той опасности, что тебе угрожала.

Мелкая дрожь, которая сотрясала ее тело, постепенно успокоилась. Даору даже показалось, что Алана уснула, так она затихла в его руках. Он чуть отодвинулся — и снова встретился с ней взглядом. В серьезных карих глазах плясали отблески затухающего вдалеке пламени. Укутанная и так строго смотрящая, выглядела она трогательно и забавно. Герцог поправил прядь ее волос и отдернул руку — как он сразу не заметил царапин на лице? Алана будто поняла, о чем он думает, и сама спряталась за краем плаща.

— Откуда? — только и спросил он, аккуратно сращивая края ранок.

— Я же шла через лес ночью, — объяснила она. — Поцарапалась, еще упала и повредила руку. Нет, пожалуйста, не трогайте, — не дала она ему взять ее за запястье. — Она почти не болит.

— Ты же обманываешь, — нежно пожурил ее герцог, не сводя глаз с напряженного лица. — Сколько раз мне нужно спасти тебя, чтобы ты перестала так настороженно ко мне относиться?

Алана на секунду прикрыла глаза, а потом уверенно ответила:

— Вы поставьте себя на мое место. Стали бы себе доверять?

Вышло довольно дерзко, и Даора это насмешило.

— Еще скажи, что это не мое дело, — поддел он ее, вспомнив клетку.

— У меня так убедительно, как у вас тогда, не получится, — отвернулась Алана.

Даор смотрел на ее макушку, торчащую из его собственного плаща, и не пытался больше ее успокоить: все равно она вот-вот придет в себя, и снова попытается стать отстраненной, будет извиняться за свою дерзость, снова перестанет поднимать на него глаза, ощущая то, что назвала в разговоре с подругой пропастью между ними. Но пока Алана возмущалась, даже сама не понимая, чем, пропасти не было, и она действительно находилась рядом с ним.

Даор аккуратно, сохраняя влияние незаметным, обезболил ее кисть. Под плащом было сложно разглядеть характер травмы, но что-то другое смутило его.

— Алана, посмотри на меня, — мягко проговорил он. — Что с тобой произошло?

Она обернулась, а потом встала, путаясь в плаще, и попыталась его стянуть.

— Спасибо за…

— …плащ, он очень тебя согрел, — закончил Даор за нее, и скрепил ткань на уровне ее ключиц, не давая Алане сбросить покров. — Помню. Грейся дальше. Ночь холодная. Ответь на мой вопрос.

Что-то отчаянное промелькнуло в ее взгляде, она сжала зубы. Теперь он разглядел: дело было не только в руке. Разум девушки был опустошен, и нес на себе след удара, от которого у нее не было ни единой возможности защититься.

— С тобой это сделал Келлан? — процедил Даор сквозь зубы, поднимаясь.

23. Даор

Алана бросилась ему наперерез, будто прочитала его мысли. Она метнулась молнией между ним и лежащим лицом вниз Келланом, и хотя герцог мог в пару шагов обогнать ее, путающуюся в слишком длинном для нее плаще, он чуть задержался, позволяя ей оказаться совсем рядом с мальчишкой первой. С того момента, как она прошептала, что Келлан ни в чем не виноват, Даор уже знал, что здесь и сейчас придется оставить его в живых. Это было досадно. Острые как бритва силки, прорезав кожу и верхний слой мышц, остановились: если бы девочка увидела, как ее наставника вспарывают призрачные путы, она бы испугалась еще больше. Возможно, даже возненавидела бы Даора, так сильна была ее привязанность к этому ничтожеству, а это точно не входило в планы черного герцога.

Алана не понимала, как вопиюще серьезен был причиненный им вред, и сейчас бы не услышала аргументов: все, о чем она беспокоилась — лишь необходимость защитить своего приятеля. Что за удивительная девочка! Даже страх за свою жизнь отступил, и даже ему, черному герцогу, она готова была бросить вызов! Даор напомнил себе, что подобная храбрость не говорила о том, занимал ли сын Келлфера в ее сердце хоть какое-то место. В точности так же она бросалась на пар-оольского шепчущего, чтобы спасти случайного послушника у портальных столбов. Однако, следуя за ее нервным бегом и улавливая, как одними губами она шепчет «Келлан, Келлан, Свет, пожалуйста», он ощутил бешенство, которому не мог дать выхода. Бешенство, подпитываемое сильной ревностью.

«Значит, я убью его позже, когда она согласится на его смерть».

Алана споткнулась и почти упала на Келлана, но Даор подхватил ее под живот, и она устояла на ногах. Силки пришлось растворить: девушка могла бы порезаться, когда станет ощупывать этот бесполезный тюк мяса.

Кровь сочилась сквозь порезы, смехотворная одежда сына Келлфера медленно пропитывалась, и в воздухе разливался металлический запах. Вряд ли Алана могла увидеть, что именно происходило: глаза девушки были куда менее чуткими, а пламя уже совсем угасло, и кроме темноты в воздухе плотной пеленой висел пепельный туман. Для Аланы раны выглядели лишь медленно расширяющимися черными полосами, а запаха она и вовсе учуять не могла. Тем не менее, девочка присела рядом с лежащим, будто пытаясь закрыть его своим телом, и затравленно оглянулась.