Шрифт:
Это было правдой, но говорить об этом было глупо. Иногда хочется похвастаться тем, что ты хуже, чем кажешься.
– - Какие?
– - оживился он.
– - Если монета, -- стал разъяснять я, -- скажем, "орлом" вверх подкидывается и достаточнв много кружится, то есть подкидывается достаточно высоко, она, как правило, падает на "орла".
– - Не может быть!
– - воскликнул он восторженно. Боже, подумал я, почему я ему об этом говорю, тем более уже где-то писал об этом. Глупо! Глупо!
– - Не может быть!
– - азартно повторил он. Но меня уже заносило.
– - Так подсказывает мой детский опыт, -- почему-то уточнил я ради никому не нужной объективности, -- но это при условии, что земля достаточно ровная и сырая. То есть, монета не отскакивает. Более того, чем мельче монета, тем точней она ложится. Точнее всего ложится копейка.
– - Но почему?!
– - воскликнул он, как дикарь, узнавший, что Земля кружится.
– - Чем меньше по размеру монета, -- продолжал я делиться своим опытом, -- тем больше кругов она успевает сделать, отскакивая от пальца. Чем больше кругов она успевает сделать, тем больше шансов, что она ляжет на землю так, как лежала на большом пальце.
– - При чем тут большой палец?
– - спросил он.
– - В наше время, -- сказал я тоном старожила, -- монету подкидывали, положив ее на большой палец, упертый в указательный. А потом с силой большой палец сдергивали с указательного, и монета, кружась, летела вверх.
– - А-а, понял!
– - сказал он.
– - Можно, я сейчас включу свет и попробую?
– - Нельзя, -- твердо ответил я на правах знатока, -- здесь деревянный пол. Монета будет отскакивать.
– - Завтра попробую на земле, -- сказал он благостно, -- но ведь еще лежит снег.
– - Еще лучше, -- обнадежил я его, -- в снегу монета совсем не отскакивает.
Он замолчал. Освободившись от всех своих знаний по части азартных игр, я стал засыпать. Но он опять заговорил.
– - Я понял, в чем дело, -- сказал он, -- у вас иерархическое кавказское сознание. А у меня европейское. Для вас очевидно: раз вы старше меня, я должен был уступить вам деревянную кровать. А у меня, как у человека европейского сознания, главное -- равенство шансов. Вот где столкнулись Восток и Запад!
– - Никто ни с чем не столкнулся, -- ответил я, сдерживая раздражение, -- то преимущество возрасту, которое исповедует Восток, есть признание преимущества опыта, уважение к нему. Равенство шансов справедливо при равенстве изначальных условий. Какое равенство шансов между бедняком и богачом, если они оба хотят стать членами парламента? Но у меня никаких претензий к вашему байскому ложу, так что спите спокойно.
– - Даже в том, что вы эту деревянную кровать называете байским ложем, есть какое-то унижение для меня. Но вы меня достали! Я готов перейти на вашу кровать. Давайте меняться. Я лягу на кровать байчонка!
– - Это вы меня достали!
– - ответил я.
– - Не хочу я вашу кровать! Спите спокойно!
– - Пожалуйста, перейдите! Признаю свою ошибку! Вот тогда я спокойно усну.
Переходить на его кровать было и глупо и неохота.
– - Знаете, -- сказал я, -- извините меня, но я не могу лечь в кровать, где кто-то уже лежал.
– - Что ж, вы считаете, что я болен какой-то заразной болезнью, что ли?
– - спросил он.
– - Вы меня опять унижаете!
Вот зануда, подумал я.
– - Что вы!
– - воскликнул я при этом.
– - Просто я так привык. Спите спокойно.
– - Пожалуйста, переходите, -- взмолился он, -- каждый возьмет свое одеяло, подушку и простыню. Раз вы такой брезгливый.
– - Да не в этом дело, -- сказал я ему, стараясь быть миролюбивым, -успокойтесь. У меня нет ни малейшей претензии на вашу кровать.
Он помолчал, и я слышал, как он некоторое время ворочался в своей постели. Кровать несколько раз скрипнула.
– - Не такая уж эта кровать удобная, -- проворчал он, -- скрипит, да и пружины торчат.
– - Уж не потому ли вы так стремитесь сменить ее?
– - съехидничал я, чувствуя, что он основательно перебил мне сон.
– - Да что вы!
– - воскликнул он и даже привстал на постели.
– - Просто я понял свою ошибку. Вы намного старше меня, и я, конечно, должен был уступить вам эту кровать. До чего же я невезучий человек!
– - Не придавайте пустякам значения, -- сказал я, чувствуя, что слова мои падают в пустоту.
Он вздохнул и надолго замолчал. В голове у меня стало все затуманиваться. Днем я был в знаменитом целинном совхозе. Директор совхоза почему-то решил показать мне своих лошадей. Возможно, он каким-то образом заранее предупредил объездчиков, а может быть, лошади вообще в середине дня перемещались в нашу сторону по голой, предвесенней, заснеженной целине.