Профессиональная этика подсказывала, что поставить жирную точку в нашей с Хоми схватке, нужно до прихода здешних ментов. Не люблю работать на публику.

Слегка пошатываясь, я шагнул в сторону и поднял с пола клевец. От него будет больше толку, чем от чёрного кинжала.

— Не надо, прошу! — в штанину крепко вцепились лазурные пальцы женщины. Она лежала на полу, глядя на меня снизу-вверх. — Не трогай его! За что ты так с нами? Мы ведь ничего тебе не сделали... У меня почти не осталось денег, но я отдам тебе всё, клянусь!

Увлечённая наукой алхимичка даже не подозревала, что чуть было не прикончила нас с Марком. С её точки зрения, всё случившееся выглядело как немотивированное нападение: какой-то тип безо всякой причины влез в лавку, а когда его заметили — ввязался в драку.

— Не надо! — хриплый голос женщины подрагивал от едва сдерживаемых рыданий. — Прошу!

Я отошёл в сторону, молча вырвав штанину из цепких пальцев. Разговоры оставим на потом.

Хоми валялся там же, где и был — недвижимый, оглушённый, но уже с наливающимися синевой глазами. Пора заканчивать бой.

Кто-то ударил в размочаленную осколками дверь, а затем раздался требовательный окрик:

— Городская стража! Откройте!

Я поднял клевец над головой. На полированной стали его изогнутого хищного клюва заиграли отблески огня.

— Господин алхимик, жители города встревожены, поэтому мы будем вынуждены применить силу, если вы не впустите нас по доброй воле!

— Да ломай дверь, Хигс, — послышался ещё один голос. Скрипучий и будто бы сонный. — Хватит болтовни.

На многострадальную дверь обрушился сильный удар. Ещё парочка, и дерево не выдержит.

— Если задумал — делай, — вдруг прохрипела алхимичка. По её лазурным щекам покатились молочно-белые слёзы. — Но делай быстро. Не хочу, чтобы он достался этим... Они точно не подарят моему Хоми лёгкую смерть.

«Создание гомункулусов запрещено», — в мозгу вспыхнули слова из той порции воспоминаний, которую на меня выплеснул Хоми.

Неудивительно, что дамочка прятала своего дружка в накрытой покрывалом клетке — само его существование было серьёзным нарушением закона. А учитывая удивительный здешний «гуманизм», готов поспорить, что и Хоми, и саму алхимичку не ждало за это ничего хорошего. Впрочем, собственная судьба женщину, похоже, совершенно не волновала.

В дверь прилетел очередной удар. Дерево жалобно треснуло.

— Чего ты ждёшь? — пискнула она. — Даже Хоми почувствует боль, если попадёт к ним в руки!

Впитав ярость и гнев гомункулуса, я довольно много узнал об этой женщине. Разумеется, информация, пропущенная через призму восприятия кровожадного чебурашки-переростка, была неполна, однако и её хватило, чтобы сделать кое-какие выводы.

Издевательства окружающих «погнули» Барталомею, но не смогли её сломить. «Ершистая», но ранимая, она пыталась не давать себя в обиду, однако была слишком сильно оторвана от мира, чтобы делать это успешно. Столь увлечённым наукой людям обязательно нужен тот, кто станет для них проводником в жизни. И женщине, похоже, найти такого проводника не удалось.

Впрочем, несмотря на некоторые странности, алхимичка обладала весьма интересными для меня знаниями и навыками — взять тот же порох из какой-то ликверовой пыли, например. Да и вообще, её помощь могла пригодиться как в разборках с Королём нищих, так и в битве с Вороном...

Дверь вздрогнула от очередного удара. Пробитая сотней осколков деревяшка оказалась куда крепче, чем я предполагал, однако очень скоро ей точно придёт конец.

Я посмотрел в испуганно-непонимающие глаза Барталомеи. Они постоянно меняли цвет, переливаясь радужными узорами. Необычное зрелище.

Алхимичка беззвучно шевелила губами. Для этой женщины я стал настоящим стихийным бедствием — неожиданным, непонятным и чудовищно разрушительным.

В голове, сменяя друг друга, крутились варианты дальнейших действий. До того, как стража вломится сюда, осталось совсем немного времени. Нужно торопиться.

Дверь визгливо затрещала.

— Прошу!

Женщина всхлипнула. Похоже, она уже не совсем понимала, о чём просит: то ли о пощаде для своего «сыночка», то ли о быстрой смерти для него же.

— Прошу...

Я выдохнул и сунул клевец в петлю на поясе. Можно считать, что у Хоми сегодня случился второй день рождения.

Барталомея взвизгнула от неожиданности, а затем затараторила, захлёбываясь словами:

— Благодарю! Я не знаю как... Благодарю! Я... Я... сделаю всё!

Я поморщился. Не люблю оставлять за спиной живых врагов, однако алхимичка — человек полезный, а с полезными людьми лучше дружить. И начинать дружбу с убийства её то ли питомца, то ли друга — не лучшая идея. После такого, наше сотрудничество закончилось бы, не успев начаться.