В углу находилась лестница, ведущая с заднего двора сразу на второй этаж трактира. Под ней, в теньке, я и расположился. Хорошее место: и прохладно, и отступить можно, случись чего. Не то чтобы обстановка предполагала обострение ситуации, но лучше быть готовым ко всему.

Люди подходили ко мне по одному, присаживались за стол, рассказывали о себе и отвечали на вопросы.

Я не спрашивал ничего особенного, не давил, не пытался запутать или сбить с толку — просто собирал первичную информацию и следил за реакцией собеседников. Самый обычный разговор мог многое рассказать о человеке. Поза, взгляд, манеры — всё это служило объектом для анализа.

С теми, кто сильно нервничал, путал слова или откровенно врал, приходилось прощаться сразу. Мне нужны были уверенные в себе бойцы, а не лжецы или нюни. Благо на сорок с лишним человек таких оказалось всего четверо.

На меня вылился поток сведений о людях, местах, событиях. Я узнал десяток новых топонимов, сотню дат и тысячу фактов — причём все эти данные прятались между слов или тонули в океане подробностей, которыми не скупясь делились говорливые наёмники.

«Я ходил под знамёнами курфюрста Кумбурленского... Большая прогулка — так потом назвали наш поход. Ох и настрадались от нас варлоги... Ящеры свои дома из таких полых брёвнышек собирают — они лёгкие и прочные, но горят — залюбуешься. Самые высокие полыхали так, что, поди, из столицы столбы пламени видно было...»

«Померли детки, значится. И жена померла. Скотину я сам порезал, чтобы лихим людям не досталась, и в ополчение пошёл. Тут как раз Император с курфюрстом нашим — чтоб ему пусто было — сцепились. В первую битву, когда на нас имперские катафракты в золотой броне попёрли, половина баталии штаны замарала, а потом ничего, пообвыклись... Ранило меня уже под конец войны. Какой-то мастер ядовитый пар на нашу сотню напустил, вот там-то меня в плен и взяли. А как не взять, когда в глазах темнота и дышать нечем?».

«А он, прикинь, мне и говорит: „Ты, Ворс, больно удачного роста получился — в самый раз, чтобы под пиками пролезть и секирой им ноги-то пообрубать!“. Странноватый он у нас был, всё выдумки какие-то выдумывал... Ну я, значит, на него посмотрел и говорю: „Командир, ты совсем одурел, что ли? Меня же прибьют махом!“. Но делать нечего — полез... А дальше... А что дальше? Как в воду глядел — приголубили меня шестопёром! Вишь, шрам на затылке? В-о-о-о-о-т, опосля шестопёра остался...»

«Братья-инквизиторы платили хорошо. Да и кормили знатно, врать не буду. Но опасно с ним было. Если они кого из ополчения с собой против Диких магов брали, так тот почти с гарантией не возвращался. Братья-то и сами мастера хоть куда, а простому человеку как против чародейства выстоять? Помню, был один парнишка — бойкий такой, всё в дело рвался, дурак. Ну и взяли его против Дикого, а тот пальцами щёлкнул, и паренёк в камень оборотился. Был человек, а стал изваяние. Причём знаешь, что страшно? Глаза были как у живого...»

Даже моих навыков с трудом хватало, чтобы справляться с этим потоком. Спустя пару часов наступило лёгкое отупение — перед глазами стала появляться полупрозрачная пелена, а в уши будто бы напихали ваты. Сказывалась усталость, да и информации было слишком много.

— На сегодня всё, — я поднялся из-за стола. — Остальные могут прийти завтра.

Желающим наняться в отряд не было конца и края — новые люди подходили каждые десять-пятнадцать минут. Справиться с таким количеством за один день было попросту невозможно. Нужен перерыв.

Несколько трактирных завсегдатаев, которых Висельник использовал в качестве подручных, выкатили пару бочек пива, а затем вынесли котёл с бурой похлёбкой. Как и вся еда, изготавливаемая в этом заведении, она выглядела не очень привлекательно, но пахла приятно.

Впрочем, непрезентабельный внешний вид — это последнее, что волновало наёмников. Съедобно, да и ладно.

— Вот это дело! — сообщил Ворс и первым схватил одну из пустых глиняных плошек. — Даже в императорской армии такого не бывало!

Остальные поддержали его слова одобрительным свистом. Похоже, здешнее военное руководство не особо заботилось о личном составе. И это было в корне неправильно — голодный солдат много не навоюет.

— Теперь можно выпить, — Йоганн наполнил кружку.

До этого момента мужчина не прикасался к пиву, но сейчас решил расслабиться. Всё верно. Опытный человек не спешит дурманить разум алкоголем, пока дело ещё не кончено, однако после его завершения всегда готов поддержать коллектив.

— Твоё здоровье, — Йоганн внимательно смотрел на меня своими большими глазами. — Что дальше?

— Набор продлится ещё седмицу, — ответил я. — Первое жалование все получат уже сегодня. Тем, кому некуда идти, могут остановиться в трактире. Остальные пускай расходятся по домам, но на рассвете жду всех здесь.

Я не собирался завтра же приступать к боевому слаживанию — для этого тут попросту не хватило бы свободного пространства. Приказ явиться рано поутру имел ровно одну цель — поддержание дисциплины. Нельзя оставлять солдат, получивших жалование, без присмотра надолго — это неизбежно закончится бедой.