Битва при Гераклее (Махаллистер Т. Х. Конец XIX в.)

В 278 г Пирр высадился на острове, имея при себе 30 000 пехоты, 2500 конницы и не более 19 слонов [Plut., Pyr., 22]. Очень скоро он отнял у карфагенян все их владения и стал уже набирать по городам гребцов, готовя свой флот для вторжения в Африку. Но этим его планам не суждено было исполниться: сицилийские греки, недовольные тяжелыми поборами и деспотизмом царя, перешли на сторону его противников карфагенян и мамертинцев. К тому же дела в Италии стали принимать дурной оборот и самниты и тарентинцы умоляли Пирра оказать им немедленную помощь. Пирру пришлось навсегда отказаться от своих амбициозных планов и с горечью в сердце оставить остров [Just., XXIII, 3] [120] . Как только греческая армия переправилась в Италию, на нее с тыла неожиданно напали мамертинцы. При этом погибло множество воинов из арьергарда, а также два слона. В Тарент Пирр прибыл, имея 20 000 пехоты, 3000 всадников и 17 слонов [Plut., Pyr., 24].

Пополнив в Таренте свои силы, Пирр сразу же выступил в поход против римлян, находившихся в Самнии. Согласно Орозию, его армия насчитывала 80 000 человек пехоты и 6 000 всадников [Oros., IV, 4]. Эти цифры выглядят заведомо преувеличенными: невозможно представить, чтобы за короткий срок царь смог собрать в Таренте, уже пострадавшем от войны, 63 000 воинов [121] . Думается, что самое большее, что могли предоставить ему союзники, — это какое-то количество вспомогательных отрядов, насчитывавших в сумме не более нескольких тысяч человек. Пирр разделил свое войско на две части, послав половину его в Луканию, чтобы задержать там одну консульскую армию, а сам с остальными силами направился к Беневенту, где находилась армия консула Мания Курия. Опасаясь, что обе римские армии смогут соединиться и ему придется противостоять всем римским силам, Пирр решил атаковать Мания ночью. Однако отряд, который был для этого послан, сбился с дороги и лишь на рассвете приблизился к римскому лагерю. Консул неожиданно напал на передовые подразделения греков и обратил их в бегство, при этом римляне захватили нескольких слонов, брошенных их погонщиками во время отступления. Окрыленный успехом, Маний вывел из лагеря свои легионы и бросился на армию противника. Пирр приказал ввести в бой стоявших до того в резерве слонов, которые оттеснили римлян до самого лагеря [Oros., IV, 4]. Но находившиеся в лагере караульные войска забросали животных копьями и зажигательными стрелами [Oros., IV, 5]. Израненные четвероногие повернули вспять. При этом один из молодых слонов, пораженный в голову копьем, в страхе с громким ревом стал метаться по полю сражения. Его крик узнала матка-слониха и, бросившись вперед, произвела еще большее замешательство в рядах солдат Пирра [Flor., I, 13, 12]. Отступление слонов, по сообщению Плутарха, вызвало панику среди греков и принесло победу римлянам [Plut., Pyr., 25]. Согласно Орозию, Пирр потерял 33 000 человек убитыми и 1300 пленными [Oros., IV, 6]. Впрочем, вряд ли у него было такое количество солдат даже накануне битвы. Не забудем, что в бою под Беневентом участвовала лишь половина армии, собранной Пирром. Г. Дельбрюк со свойственным ему скептицизмом отзывается о свидетельствах источников об этом столкновении: "Сообщения о сражении при Беневенте не имеют для нас никакой ценности, мы даже не можем сказать, действительно ли Пирр потерпел здесь поражение или же только не смог провести атаку и бой остался нерешенным" [122] . Тем не менее это была последняя битва Пирра с римлянами. Спустя шесть лет после начала своего похода эпирский царь был вынужден вернуться на родину, приведя с собой всего 8 000 пехотинцев и 500 всадников [Plut., Pyr., 26]. Дионисий сообщает, что в битве при Беневенте римляне убили только двух слонов [Dionys., XX, 12, 3] [123] . Восемь животных попали в их руки живыми. Четыре слона умерли из-за полученных ран, четырех оставшихся провели во время триумфа по Риму [Plin., NH, VI, 16] [124] . "… Римский народ, — передает Флор, — ни на что не взирал с таким удовольствием, как на тех, кого он так страшился, — на чудовищ с их башнями: чувствуя себя пленниками, слоны, опустив головы, следовали за победителями-конями" [Flor., I, 13, 28] [125] .

Чтобы как-то поправить свое положение, Пирр вторгся в Македонию и в жестоком бою нанес поражение Антигону Гонату [274 г. до н. э.]. При этом ему удалось окружить слонов противника, после чего их вожаки сдались в плен вместе с животными [Plut., Pyr., 26, 6]. Через два года, когда Пирр отправился в поход на Пелопоннес (272 г. до н. э.), в его армии находилось 24 слона [Plut., Pyr., 26, 20].

Осенью того же года Пирр погиб при неудачном штурме Аргоса, а его солдаты сдались Антигону. Виновниками поражения и гибели Пирра во многом оказались слоны. Штурм города был предпринят глубокой ночью, и успех предприятия зависел прежде всего от неожиданности нападения. Ворота были открыты изменниками, и отряды Пирра уже занимали площадь. За ними следом в город должны были вступить слоны. "Но слоны не могли пройти в ворота, пришлось снимать с их спин башни, а потом в темноте вновь водружать их; это задержало нападающих и аргосцы, услыхав шум, поспешили занять Аспиду и другие укрепленные места и отправить гонцов к Антигону" [Plut., Pyr., 32, 2; пер. С. А. Ошерова]. Завязалась беспорядочная битва, и Пирр решил отступить, но сделать это ему вновь помешали слоны. При отступлении из города войска Пирра натолкнулись на свои же отряды, которые ввел в Аргос сын Пирра Гелен. "Кроме того, самый большой слон, упав поперек ворот, лежал, трубя и мешая отступающим пройти, а другой слон, из тех, что вошли в город раньше, по кличке Никон, ища раненого вожака, упавшего с его спины, несся навстречу отступавшим, гоня и опрокидывая вперемешку врагов и друзей, пока, наконец, не нашел труп и, подняв его хоботом и подхватив обоими клыками, не повернул назад, словно взбесившись, валя наземь и убивая всех встречных" [Plut., Pyr., 33, 5; пер. С. А. Ошерова].

Пирр снял диадему, украшавшую его шлем, и передал ее одному из своих телохранителей, а сам отважно бросился на наседавших повсюду врагов. В это время черепица, брошенная с крыши одной из женщин-аргивянок, попала царю в шею и перебила позвонки [Plut., Pyr., 34]. Так погиб Пирр, которого древние считали лучшим полководцем после Александра Великого.

Держава Селевкидов, возникшая на руинах империи Александра, контролировала обширные территории, простиравшиеся от Средиземного моря до границ Индии. Основатель государства Селевк I Никатор повторил индийский поход великого македонского завоевателя, однако предпочел пожертвовать уже приобретенными индийскими владениями ради утверждения своей власти над западными провинциями и победы над Антигоном Одноглазым [Just., XV, 4]. В 305 г. до н. э. между Селевком и Чандрагуптой I (в античной традиции, Сандракотта или Андракотта) был заключен договор о союзе [Arr., Ind., V, 10; App., Syr. 55] [126] , по которому в обмен на значительные территории Селевк получил 500 боевых слонов. Договор был скреплен браком дочери Селевка и Чандрагупты.

Селевк понимал, какую огромную пользу в предстоящей борьбе за наследие Александра могут принести ему четвероногие гиганты; поэтому он проявлял большую заботу по отношению к этим животным. Селевк неоднократно устраивал торжественные шествия слонов, а для их содержания около Апамеи на полноводной реке Оронт была выделена плодородная местность [127] . Для жителей города слон стал предметом особой гордости, и они чеканили его изображение на своих монетах (см. вкл., рис. 13). Повышенное внимание Се-левка к своим слонам не укрылось от его соперников, которые поспешили наградить его насмешливым прозвищем "элефантарх" ("предводитель слонов") [Plut., Demet., 28; Athen., VI, 78; Diod., XIX, 44] [128] .

Селевк I Никатор (312–280 гг. до н. э.). Голова мраморной статуи

Деметрий Полиоркет (337–283 гг. до н. э.). Мраморный бюст

Антигон Одноглазый, 84-летний полководец Александра, правил территориями в Греции и на островах Эгеиды, в Малой Азии и Сирии. Его сын Деметрий Полиоркет был смелым и талантливым полководцем, основным сподвижником и наследником царства. Диадохи опасались амбициозных притязаний Антигона, поэтому они создали против него могущественную коалицию. Решающим сражением, определившим судьбу восточных территорий империи Александра, стала битва при Ипсе во Фригии (301 г. до н. э.). Это было крупнейшее сражение Античности по количеству слонов, принявших в нем участие [Plut., Demet. 28–30; Just., XV, 4; Diod., XX, 113; XXI, Excerpt. 2]. В совокупности обе стороны выставили около 500 животных!

Чтобы соединиться с армией союзников, Птолемей выступил из Египта, Кассандр — из Греции, но только Лисимах, направлявшийся с берегов Мраморного моря, успел привести свои силы на помощь Селевку. Таким образом, Антигону и Деметрию противостояла лишь часть войска коалиции. Силы были примерно равными, но перевес в слонах был на стороне союзников. Наиболее подробное описание битвы при Ипсе дает нам Плутарх. "У Антигона было собрано свыше 70 000 пехоты, 10 000 конницы и 75 слонов, у неприятелей — конницы на 500 клинков больше, слонов 400 да 120 боевых колесниц; пехоты, правда, всего 64 000… Завязался бой, и Деметрий во главе многочисленной и отборной конницы ударил на Антиоха, сына Селевка. Он сражался великолепно и обратил неприятеля в бегство, однако слишком увлекся преследованием и неуместное это честолюбие сгубило победу, ибо и сам Деметрий, возвратившись, уже не смог соединиться с пехотой — путь ему тем временем успели загородить вражеские слоны — и фаланга осталась без прикрытия, что, разумеется, не укрылось от взора Селевка, который, однако, не напал на пехотинцев, а только теснил их, грозя нападением и как бы призывая перейти на его сторону. Так оно и вышло: значительная часть фаланги откололась и сдалась, остальные пустились бежать… Деметрий с 5000 пехоты и 4000 конницы почти без остановок бежал до Эфеса, и, меж тем как все опасались, что, испытывая нужду в деньгах, он разграбит храм, сам он, в свою очередь, боялся, как бы этого не сделали его солдаты, а потому без промедлений двинулся дальше и поплыл в Грецию, последние свои упования возлагая на афинян" [Demet., 28–30; пер. С. П. Маркиша] [129] .