Шрифт:
Между ног бушует пламя. Я испытывают потребность быть заполненной в эту же секунду. Мне так хорошо, что я и сама начинаю ритмично стонать.
Опускаю голову и тут же чувствую тошноту. Смущенно кашляю, освобождаясь от руки Матвея.
– Высуни язык, так будет легче, - подсказывает молодой мужчина.
Так и правда легче.
Он врывается в мое горло ритмичными движениями, и я не могу сдержать стонов наслаждения.
– Ты самая лучшая женина в моей жизни, - шепчет Матвей, прежде чем повернуть меня на живот.
Он осторожно входит сзади, целуя мою спину. Проникает в меня осторожно, но тут же набирает темп, доводя до пика удовольствия. Бусинки пота скатываются с его груди мне на лопатки, обжигают.
Оргазм настигает меня стремительно, словно вулкан извергается. Дрожу под его телом, цепляюсь пальцами за простынь. Хочется кричать, но рука Матвея быстро ложится на мой рот.
Он кончает мне на спину. Чувствую теплые капли горячей кожей и улыбаюсь.
С ним я живу настоящей, наполненной жизнью. С ним смеюсь по мелочам. Чувствую его заботу. И мне уже совсем не важно, что он моложе.
Утром меня сразу вызывают в кабинет директора. Даже не успеваю раздеться, иду туда прямо в куртке. Издалека вижу Маринку. Когда встречаемся взглядами, она хитро щурится. От ее ухмылки по телу пробегают мурашки от лопаток и до самого копчика, будто морозом ударило.
Уже предчувствую что-то плохое.
Стучу и вхожу в кабинет.
– Доброе утро. Вызывали? – улыбаюсь директору, но тут же натыкаюсь на его серьезный взгляд.
– Здравствуйте, Оксана Анатольевна. Присаживайтесь.
Делаю шаг, но ноги будто каменные. Колени не разгибаются, и я с трудом добираюсь до кресла напротив грузного мужчины.
– Оксана Анатольевна, до меня дошла информация, что вы встречаетесь с молодым мужчиной? – директор вопросительно смотрит мне прямо в глаза.
Сглатываю ком в горле.
– Да, это так. – Нет смысла отговариваться.
– В нашей школе не приветствуется пропаганда аморальных отношений.
– Он совершеннолетний, в этом нет ничего аморального! – голос звучит уверенно, не смотря на то, что сердце пропускает удар.
– Он брат вашей ученицы, Кати Крыловой, - мужчина наклоняет голову на бок, внимательно смотрит в мои глаза.
– И из-за этого вы собираетесь меня уволить? – хочется психануть и уйти с высоко поднятой головой, но я продолжаю сидеть на месте.
– Да, Оксана Анатольевна. Вы уволены. Можете собрать ваши вещи в кабинете.
Внутри что-то болезненно обрывается.
Я хотела простроить карьеру в этой школе. Хотела и своего будущего ребенка отдать именно сюда. А теперь… вся жизнь кубарем летит под откос.
– Вы уже нашли мне замену? – глаза наполняются слезами. Не хочу казаться слабой, упорно сдерживаюсь. В горле больно дерет.
– Марина Константиновна помогла.
Быстро поднимаюсь с кресла и выбегаю из кабинета. В уборной снимаю куртку и умываюсь. Смотрю на себя в зеркало долго, пристально.
Я понятия не имею, зачем Марина помогла найти кого-то на мое место. И кто все же рассказал директору школы о моих отношениях с Матвеем? Неужели Маринка, которую я считала лучшей подружкой, могла меня так подставить?
Вспоминаю наш с ней последний разговор, и внутри образуется вакуум.
Где теперь брать деньги на продукты? В кошельке осталось от силы рублей пятьсот! Вся надежда только на Матвея.
Глава 17
Матвей
Когда Оксана ушла на работу, я продолжал валяться в постели. В техникум я не ходил, потому что там была Лена. Я даже представить не мог, какую истерику может устроить эта ангельская дива. Хотя, истерики не в ее репертуаре. Лена выговорится спокойно, ни слова не сказав о том, какое я говно. Возможно, она снова разревется, как ребенок.
Проще отсидеться.
Спрятаться.
Так уже было. Со временем Лена перестает ждать и продолжает жить своей обычной насыщенной жизнью девочки-паиньки. Организует благотворительные акции в техникуме, занимается проведением концертов. Поет и танцует. Вот пусть и поет, и танцует, и что хочет делает. Лишь бы мне не звонила.
Я не люблю ее. Я всегда ей пользовался. Ненавидел себя за это, но упорно продолжал вешать лапшу на ее милые ушки, что теперь точно «вместе навсегда». А навсегда хочется только с Оксаной.