Есть одна маленькая страна, заключенная на окраине мира. И есть в этой стране городок под названием Бланверт. Городок тот населяют совершенно обычные люди, которые делают совершенно обычные дела, проживая совершенно обычные дни. Ничего не происходит здесь. Одни жители в шутку полагают, что Бланверт таким образом проклят, другие же всерьез уверены, что нечто невидимое защищает их от несчастий. И те и другие по-своему правы, но в то же время и те и другие совсем не подозревают, что за тишиной скрывается пугающая причина.
1
Начинался обычный день. Такой же обычный, как вчерашний и как позавчерашний; такой же обычный, как все, что были задолго до него, и как все, что еще только будут. В богами забытом городке, что именовался Бланвертом, по определению не происходило ничего хоть сколько-нибудь необычного, значимого, и каждый день здесь был как под копирку, донельзя банальный, тихий и серый. Среди некоторых жителей даже ходило поверье, якобы город издавна проклят какими-то древними колдунами и просто-напросто замер во времени.
Феликс, однако, в эту брехню никогда не верил. Всякие небылицы происходят только в книжках или сказках, думал он, а реальная жизнь, напротив, существует для того, чтобы быть максимально унылой и неинтересной. Нескончаемой череда однообразных недель, тянущаяся подобно потерявшей вкус жвачке — вот она вся суть штуки, которая называется «жизнью». Поэтому парень с нетерпением ждал летних каникул. Именно они должны были прервать привычный ход вещей и даровать свободу от серости, которая, казалось, уже поглотила его с головой. Терпеть оставалось всего ничего — какой-то месяц. И даже предстоящие итоговые тесты не могли испортить этого сладостного предвкушения.
Впрочем, конкретно в сегодняшнем утре поводов для радости было мало. Феликс все еще находился здесь, в плену унылых будней. Прямо сейчас он лениво чистил зубы и таращился на сонного патлатого двойника в зеркале. Ну и морда, подумал он, сплюнув пасту в раковину. Мерзкая прыщавая морда. Он хорошенько умыл ее, затем расчесал волосы, однако это, как ему показалось, не слишком улучшило его внешний вид.
Потом был завтрак с родителями. На кухне жужжал маленький пузатый телевизор с утренними новостями, за столом негромко говорили мать с отцом. Не обращая внимания на звуки вокруг, Феликс почти машинально жевал яичницу. Его настроение немножко приподнялось — очень уж он любил яичницу, особенно на завтрак, — но все равно этого было мало, чтобы исправить сегодняшнее утро.
Минуты на часах сменяли друг друга как будто бы с большой неохотой. Вдруг телевизор захлебнулся помехами и потух. Феликс так и замер с вилкой у приоткрытого рта. Родители тоже замолчали и повернули головы к почерневшему экрану, который ни с того ни с сего перестал изрыгать протухшие новости — то ли позавчерашние, то ли вообще еще с той недели.
— Кажется, он сломался, — заметила мама.
— Почему же сразу сломался? — ответил папа.
— Ну, когда техника сама собой выключается…
— Ты не поняла. Мой вопрос был из разряда «наполовину пуст или наполовину полон».
Мама покосилась на папу, слегка воздев бровь, а затем сказала:
— Просто посмотри, можно ли его включить обратно. А то как-то непривычно тихо стало.
Проверять отцу ничего не потребовалось. В следующую секунду телевизор самостоятельно включился, продолжив вещать как ни в чем не бывало.
— Похоже, теперь и включает он сам себя тоже, — равнодушно сказал отец и продолжил завтрак.
— Что это было? — спросила мама с такой интонацией, будто этот вопрос надо было задать, а не потому, что ее это удивило.
— Да черт его знает, — последовал такой же безразличный ответ. — Не все ли равно?
Феликс все же отмер и таки отправил кусок яичницы, безвольно повисший на вилке, в рот и принялся его жевать. Произошедшее было настолько из ряда вон и так поразило его своей внезапностью, что заставило моментально проснуться. Может быть, сегодняшний день принесет что-то интересное, пронеслась в голове обнадеживающая мысль. Может быть… Махом доев яичницу, он оделся, захватил портфель и пошагал в школу.
Путь его лежал через тропинку, что разрезала небольшой лесок по диагонали. Небо было до тошноты чистое, прямо-таки идеальное, без единой помехи в виде облачка. Дул, шелестя листьями, прохладный ветер, взбодривший парня еще больше и заставивший его руки покрыться мурашками.
Вскоре Феликс вышел из леса и оказался у асфальтированной дороги, по которой иногда проезжали машины. Через дорогу рядком стояли частные домишки, все практически неотличимые друг на друга, как близнецы, а за ними, чуть дальше, уже виднелась крыша школы. Видя, что машин нет, парень не стал дожидаться, когда загорится зеленый свет на светофоре, и торопливо перешел дорогу. Не успел он сделать и двух шагов в новом направлении, как сзади его окликнул знакомый голос.
— Эй, коротыш!
Он обернулся, остановившись, и увидел подругу (и по совместительству одноклассницу), стоявшую чуть неподалеку.
— Ха, отозвался! — просияла та, подходя к нему.
— И тебе доброго утра, Алиса, — приветствовал парень. Они пошагали в школу вместе.
— Доброе оно, ага. Кого ты обманываешь?
— Ты же знаешь, что так принято говорить. А уж доброе оно или нет, это дело десятое.
— Пожа-а-алуй, — девушка прикрыла зевок ладонью.