Шрифт:
В июне 2018 года, незадолго до официальной инаугурации установленного в Северной Африке радиотелескопа MeerKAT, которая состоялась 13 июля, астрономы на короткое время направили его “взор” на центр Галактики и сделали снимок. В результате было получено четкое и детальное изображение центра Млечного Пути, самое лучшее из всех когда-либо полученных. Оно похоже на снимок костра или горящей печи: огненные нити тянутся во всех направлениях, причудливые круглые облака на левой стороне изображения напоминают выходящий из трубы дым. Два огромных радиопузыря, один вытянувшийся вверх, другой – вниз, похожи на песочные часы. Прячущийся монстр в центре – сверхмассивная черная дыра Стрелец А*2.
Но есть еще кое-что. Астрономы думают, что центр скрывает еще один секрет – некую материю, совершенно невидимую для всех наших приборов. Считается, что масса этого необычного вещества в пять раз превышает массу обычной, привычной нам материи, состоящей из атомов, которую ученые называют барионной материей и с которой мы все знакомы, – той самой, из которой образованы звезды, газ, планеты, вы, я и мой кот Кварк. Мы не знаем, что представляет собой эта таинственная материя, которую впервые ввел в свою теорию физик Фриц Цвикки из Калифорнийского технологического института, заметивший, что она нужна нам для объяснения наблюдаемого движения звезд и галактик. И теперь мы называем ее просто “темной материей”.
Около 23 % Вселенной составляет темная материя, 72 % – таинственная темная энергия, и только чуть менее 5 % составляет обычная материя. Есть только одна проблема: каждый раз, когда ученые думают, что нашли ключ к разгадке природы темной материи, они сталкиваются с одним и тем же старым неприятелем, который появляется перед ними и разбивает их теории в пух и прах. Этот неприятель – нейтронная звезда.
Большинство астрономов считает, что у них достаточно косвенных доказательств того, что темная материя существует. Они видят, как ее гравитация притягивает звезды, как она искривляет свет, который проходит рядом с ней, и все это складывается в единую картину, но только если считать, что общая теория относительности Альберта Эйнштейна правильно описывает гравитацию как свойство массивных объектов искривлять пространство-время3.
Существуют альтернативные теории гравитации, которые пытаются объяснить строение нашей Вселенной без предположений о существовании темной материи или темной энергии, но эти теории ведут свои собственные битвы с нейтронными звездами. (Подробнее об этом см. главу 8.)
Тем не менее, если общая теория относительности верна, мы просто не можем объяснить движение наблюдаемой обычной материи под действием гравитации без предположения о существовании темной материи. Как и в случае многих, казалось бы, далеких от реальной жизни теорий, и эта ведет свое начало от Цвикки, который еще в 1933 году впервые предположил связь нейтронных звезд со сверхновыми. Примерно в то же время он изучал галактики и скопления галактик, сходные с нашим собственным скоплением – Местной группой, в которую входят Млечный Путь, галактика Андромеда и многие другие (карликовые) галактики. Цвикки знал, что галактики в скоплении обращаются вокруг центра масс скопления, а также вокруг своей оси и, кроме того, взаимодействуют друг с другом.
Но он хотел убедиться в этом сам. Он убедил Калтех построить восемнадцатидюймовый телескоп с большим полем зрения и сфотографировал скопление галактик Кома (Волосы Вероники), находящееся примерно в 323 миллионах световых лет от Земли. Это скопление содержит более тысячи галактик. На каждом снимке, который сделал Цвикки, оказалось большое количество галактик, и он просуммировал светящееся вещество (звезды и газ, которые он смог разглядеть в телескоп) в скоплении. Он также вычислил скорость движения галактик и понял, что масса скопления намного больше суммарной массы светящегося вещества. Результаты были поразительными. Галактики, казалось, двигались слишком быстро, и при такой скорости и рассчитанной массе не могли оставаться связанными в единое скопление с помощью гравитационных сил. С такой небольшой массой светящегося вещества и создаваемой им гравитацией скопление галактик Кома должно было просто распасться. И наоборот, наблюдаемые гравитационные силы требовали присутствия в четыреста раз большего количества вещества, и Цвикки назвал это избыточное вещество Dunkle Materie, что в переводе с немецкого означает “темная материя”. Теорией Цвикки не сильно интересовались вплоть до последних десятилетий, но название сохранилось.
Только в 1970-х годах ученые осознали, что Цвикки оказался в главном прав [24] . Два американских астронома, Вера Рубин и Кент Форд, вычисляли массу соседней с нами галактики Андромеда, измеряя скорость звезд в ней. Как и Цвикки в ситуации со скоплением Кома, они обнаружили аномалию. Галактика Андромеда – спиральная галактика, похожая на Млечный Путь, с галактическим балджем и диском, заполненными межзвездным газом и звездами. До работы Рубин астрономы предполагали, что звезды обращаются тем быстрее, чем ближе они к своему галактическому центру, а спиральные рукава, расположенные дальше, должны двигаться медленнее из-за более слабого притяжения. Однако Рубин увидела, что это не так: звезды на окраинах галактики обращались с такой же скоростью, как и те, что были ближе к центру галактики Андромеда. Это означало, что галактика должна быть заполнена чем-то невидимым, обладающим достаточным притяжением, чтобы удерживать всю систему вместе, – какой-то загадочной “темной материей”, которая помогает обычной материи двигаться с одинаковой скоростью во всей галактике. Позже Рубин и Форд провели аналогичные вычисления применительно ко многим другим галактикам и показали, что плоские кривые вращения [25] характерны для всех рассмотренных ими галактик, и тем самым привели убедительный аргумент в пользу существования там темной материи.
24
Правда, оцененная им масса темной материи оказалась завышенной.
25
Это значит, что скорости звезд не зависят от расстояния до центра галактики.
Это был поворотный момент в спорах относительно этой невидимой субстанции. Сейчас астрономы считают, что темная материя образует обширные сферические облака по всей Вселенной, и внутри каждого облака плавает одна или несколько галактик, и все эти образования, напоминающие футуристические города в небе, называются гало темной материи. Позже астрономы увидели еще одно свидетельство существования темной материи, состоящее в искривлении света в космосе. Этот эффект называется гравитационным линзированием. Когда мы наблюдаем далекую галактику, часто мы видим ее искаженной, например в виде дуги, а иногда вместо одного объекта, который, как мы знаем, там должен быть, мы видим несколько его изображений. Это связано с тем, что между наблюдаемым нами объектом и Землей может находиться, например, скопление галактик, которое действует как гигантская гравитационная линза, искривляющая световые лучи. Но если мы просуммируем массы всех звезд в этом скоплении в соответствии с количеством света, которое регистрируем, то поймем, что при такой массе скопления искривление должно быть ничтожным. Фактически изображение далекой галактики не должно быть настолько искаженным. Когда астрономы пытаются промоделировать получаемое в реальности искажение на компьютере, им часто приходится увеличивать массу моделируемого скопления, расположенного между нами и объектом, в девять раз, и только тогда все сходится. Из этого следует, что скопление содержит гораздо больше темной материи, чем нормальной.
Несмотря на потраченные миллиарды долларов и десятилетия работы с различными детекторами, у ученых не получилось найти никаких прямых доказательств существования темной материи. Попытки произвести ее при столкновениях частиц высоких энергий в ускорителях, таких как Большой адронный коллайдер в ЦЕРН, пока успехом не увенчались.
В одно из своих путешествий по Италии я оказалась в лаборатории, спрятанной глубоко под самой высокой горой Апеннин – Гран-Сассо, находящейся примерно в часе езды от Рима. В лаборатории мне показали гигантский резервуар диаметром около десяти метров и высотой одиннадцать метров, напоминающий большое зернохранилище. Это самый чувствительный детектор темной материи на Земле – XENON1T. Но, несмотря на десятилетия поисков, работающие с ним – равно как и со всеми другими детекторами – ученые не обнаружили тот сигнал, который искали.