Я впервые бросаю взгляд на Эмира, потому что до этого меня напрягал его знакомый, и внезапно чувствую, как краснею. Он ведь попал под ливень, отдав мне пальто и его белая рубашка промокла насквозь. Мало того, что она прилипает к его телу, так сквозь мокрую ткань видны все очертания.

— Пойду. — бормочу я, быстро залезая в машину, и после скидывая пальто Эмира на заднее сиденье. Взгляд падает на черненькую матовую папку, лежащую там.

Ох... интересно, что в ней? Несмотря на то, что я каждый день вижу Эмира, и постоянно встречаю его знакомых, я даже представить не могу, чем он занимается во время работы. Я умудрилась завести ребенка от человека, о котором не знаю почти ничего, с тех пор ,как мы расстались в детстве.

К нему слишком много вопросов. Да и люди, которые его окружают, слишком уж странноваты для обычных людей. К ним у меня тоже вопросы, но я от них, хотя бы, не беременна.

Стоит только моей руке дрогнуть, чтобы потянуться и приоткрыть папку, как дверь машины открывается и Эмир садится за руль, а я возвращаю подрагивающую ладошку на колено.

Что я делаю? А если там какая-то тайна? Лазить по вещам такого человека может быть опасным.

— Пришлось немного задержаться, извини. — произносит он и заводит машину. Я кошусь в его сторону.

— Тебе не холодно? — интересуюсь я, стараясь не задерживаться взглядом на его теле под мокрой рубашкой.

— Не особо. Я привык.

— К чему? Мерзнуть?

— Ага. — расслабленно отвечает Эмир. — когда-то мне приходилось месяцами жить в месте, где нужно было надевать куртку, чтобы поспать и не околеть.

— Ты что, жил на севере? — приподнимаю я бровь. Эмир только усмехается в ответ.

— Тебе включить обогрев?

— Нет. Я в пальто и спортивном костюме.

— Тогда ладно. Поехали.

Он так и не отвечает на мой вопрос.

Когда мы останавливаемся возле моего дома, на улице уже сильно темнеет, а дождь все еще продолжает лить. Я берусь за ручку двери, но прежде чем ее открыть, вздыхаю:

— Скажи пожалуйста, как там Арина, когда вернешься домой. Я беспокоюсь за нее.

— Я скину тебе номер Даниила, потому что сегодня ночью меня дома не будет. Узнай у него.

Я снова смотрю на его рубашку.

— Ты что, поедешь на работу в таком виде?

— Там всем будет плевать на мой вид. Высохнет потихоньку. — хмыкает Эмир, а я закатываю глаза.

— У меня дома стиральная машинка с сушкой. Полчаса-то у тебя еще есть? Давай высушу.

Я не очень хочу общаться с ним дольше, чем положено, но... Совесть не позволяет не помочь. Ездить осенью в мокрой рубашке - с ума сойти можно. Чем он думает? Можно ведь подхватить воспаление легких.

— Хм. — выдает Эмир, задумчиво посмотрев на свой руль. — Полчаса есть. Приглашаешь к себе домой, Лия?

— Просто посушиться, ничего более! — рычу я, а Эмир, вытащив пальто с заднего сиденья, снова накидывает его на меня.

— Ладно. Прикройся.

Мы выходим из машины, поднимаемся на мой этаж, и пока я открываю квартиру, Эмир молчит - и слава богу. Когда у него закрыт рот, он кажется даже нормальным человеком.

В моей уютной квартирке стоит духота, потому что перед тем, как уехать, я закрыла все окна, опасаясь сильного дождя. Включив свет в маленькой прихожей, я вешаю пальто Эмира, и произношу:

— Я поставлю чайник и приоткрою окна, чтобы проветрить, а ты пока разувайся и снимай рубашку.

— Ладно. — Эмир ставит пакеты с моей одеждой на тумбочку и окидывает взглядом коридор. — Точь-в-точь та квартира, в которой ты жила во времена школы. Специально выбирала такую?

Надо же. Он помнит ту квартиру, в которой я жила? Я пожимаю плечом в ответ.

— Нет, просто такая попалась. — сняв мокрые кроссовки и запихнув в них сушилки для обуви, я направляюсь на кухню, и по шагам слышу, что Эмир следует за мной. — Честно говоря, планировка мне не нравится, и будь у меня выбор - я бы снимала другую.

— Почему?

— Слишком бестолковая. Еще и кривые углы со стенами. В детстве мне больше всего нравилась квартира твоих родителей. — я чувствую, как улыбка сама по себе появляется на моих губах, стоит мне только вспомнить о школе и тех беззаботных днях. — Она была такой огромной и с высокими потолками, что я завидовала. Кстати... — я оборачиваюсь на него. — После того, как ты ушел из школы, туда быстро заселились другие люди. Ты ее продал, что ли? Разве это возможно?

Я сознательно не упоминаю о смерти его родителей, и использую немного другие слова. В конце концов, вспоминать об этом Эмиру может быть неприятно.

— Я не продавал. Ее у меня отобрали. — произносит Эмир, и внезапно влетает плечом в выступающий нижний угол шкафчика с посудой. И едва слышно выдыхает сквозь сжатые зубы, посмотрев на него. — Нет, я ошибся, квартира твоих родителей была больше.

— Да нет. Просто ты вырос. — я приподнимаю брови. Он что, не осознает, насколько раздался в плечах? В моих воспоминаниях он навсегда остался хоть и высоким, но худым мальчишкой. — Как это - “отобрали квартиру”, Эмир? Разве это можно сделать у... ребенка-сироты?