Помогло. Яцек охотно включился в дискуссию, избавив Божену от своего общества.

Она же принялась отсчитывать минуты до того мгновения, как ей предстоит направиться на второй этаж в комнату дочери.

Вот только… не суждено было Божене сбежать.

Не один Вацлав правильно рассчитал время. Оно было идеальным как для побега, так и для нападения. В три часа ночи фельдмаршал Карл Генрикссон Горн, один из командующих шведской армией, подвел свое войско к Джевицам. Попасть в укрепленную крепость не составило труда, ворота в эту праздничную ночь попросту были открыты.

Большая часть войска устремилась в замок. Остальные рассредоточились по территории крепости.

– Шведы! – закричал кто-то из гостей воеводы Джевицкого.

Неудивительно, что нападавших сразу опознали. Солдатская форма из сукна сине-желтой расцветки определенно указывала на принадлежность к шведской армии.

– К оружию! – крикнул воевода.

Но разве могли сопротивляться организованному и подготовленному противнику далеко нетрезвые люди, большинство из которых и оружия при себе не имели. Шведы заполонили весь замок. Они никого не щадили. Они пришли убивать.

Чувствовался запах гари. Начали гореть многочисленные наружные постройки замка.

Крики доносились отовсюду. И изнутри замка, и с улицы.

На глазах Божены творилось что-то ужасное. Людей резали, как свиней. Ее вырвало от вида разрубленных тел, вываливающихся кишок и багряной крови. Она вдруг заметила свою мать. Та бездвижно лежала на полу. Из горла женщины хлестала кровь.

– Мамочка! – склонилась над ней Божена.

Она попыталась зажать рану, но поняла, что уже не помочь. Катажина была мертва.

А прямо на девушку, осклабившись, надвигался здоровенный швед.

– Агнешка! – бросилась она на второй этаж.

Только бы спасти ребенка, – билось набатом в голове. Только бы успеть.

Но швед нагнал ее, схватил за волосы, потянул на себя. Божена рванулась, закричала от дикой боли, упала на ступеньки, поползла вверх, туда, откуда слышался детский плач. Швед не дал далеко уйти ей. Когда Божена доползла на четвереньках до галереи второго этажа, он вскинул меч и с одного удара отсек девушке голову.

– Нет! – закричал Вацлав, который подъехал к замку почти вслед за неприятельским войском и теперь сражался наряду с остальными.

Этой заминки хватило одному из напавших проткнуть Вацлава мечом насквозь.

Но Божена уже этого не видела, как не видела и того, что на убившего ее шведа кинулся раненый Мацей Джевицкий, ударил того ножом в шею, не видела, как швед не удержался на ногах, перевалился через перила галереи и полетел вниз, увлекая за собой ее отца. Два тела с грохотом рухнули на каменный пол. Спину шведа сломало пополам, а голова Мацея разлетелась вдребезги на кровавые ошметки.

Вацлав все это видел, умирая. Когда он испустил дух, с галереи второго этажа скатилась отрубленная голова его возлюбленной.

Чуть поодаль, в луже крове, распластался князь Яцек Порыцкий. В мертвых глазницах застыл ужас.

Той ночью замок Джевицы был сожжен дотла 15 . Долго потом с пепелища дикие звери растаскивали косточки, среди которых попадались и совсем крохотные, детские.

Дверь с кованой ручкой в виде двуглавого орла Агнеша, конечно, открыла и, конечно, заглянула посмотреть – что там за ней.

– Ничего себе! – от неожиданности увиденного вслух брякнула девушка.

Она находилась в длинной галерее, похожей на балкон, нависающий над небольшим, но роскошно оформленным залом. Его окна украшали резные каменные цветы. С галереи зал хорошо просматривался. Там собралось немало народа в исторических костюмах. И диалоги велись на польском языке.

Снимают фильм? – рассуждала Агнеша. Не похоже, так как нет операторов и всех тех, кто участвует в съемочном процессе помимо актеров. Более разумным выглядела версия, что тут идет репетиция спектакля.