Прибыв в Оксфорд, Уильям вступил в братство францисканцев, которое, по всей вероятности, размещалось в Грейфрайерс-холле на Иффли-роуд. Университет, основанный около ста лет назад, был значительно меньше своего современного собрата и насчитывал всего лишь несколько колледжей, включая Баллиол и Мертон, а также несколько школ, организованных орденами францисканцев и доминиканцев. Большинство студентов не были монахами, однако по правилам должны были носить тонзуры и монашескую одежду, что позволяло им пользоваться привилегиями священнослужителей. Чаще всего их выручала привилегия, которая позволяла судить студентов, нарушивших закон, не светским, а церковным судом. В церковном суде председательствовал канцлер университета, и иногда это помогало избежать наказания даже за такое тяжкое преступление, как убийство.

Студенты, приехавшие в Оксфорд из разных графств Англии, Шотландии, Уэльса и Ирландии, многие из которых были не старше пятнадцати лет, собирались в банды и постоянно устраивали потасовки. Нередки были стычки между жителями Оксфорда и монахами разных орденов, а также между горожанами и представителями университета, так называемая вражда «города и мантии» (англ. town and gown). Незадолго до приезда Уильяма произошла ссора между студентами университета и группой монахов братской общины, в результате чего монахи были изгнаны, а их церковь подверглась нападению и осквернению. Студенческие конфликты нередко заканчивались серьезными ранениями и даже смертью. В 1298 году студент Фулк Нейрмит был убит стрелой во время вооруженного столкновения на Хай-стрит, участники которого, как студенты, так и горожане, пускали в ход любое оружие: луки и стрелы, мечи, щиты, рогатки и камни [76] . В том же году ирландский студент Джон Бурел был заколот кинжалом в пьяной драке. Ножевое ранение чаще всего можно было получить в потасовке в питейном заведении – это было делом обычным, поскольку в средневековой Англии почти каждый, включая монахов, садясь за стол, имел при себе нож. Историк Гастингс Рэшдал отмечает, что «на полях исторических сражений порой проливалось меньше крови», и это замечание подтверждается недавней оценкой количества убийств в Оксфорде XIV века: в то время в университетском городке гибло гораздо больше людей, чем в современных городах с высоким уровнем преступности [77] .

Уильям дракам предпочитал занятия. Он посещал лекции в своей общине, а также в соседних общинах и университетских колледжах. Завершив обучение, он должен был сам читать лекции. Это были либо обычные университетские лекции, длившиеся около часа, либо диспуты, во время которых студенты слушали, как преподаватели отстаивали свою точку зрения в острых дебатах. Занятия проводились в аудиториях, похожих на те, что и сейчас можно найти в старейших колледжах Оксфорда и Кембриджа, с деревянными лавками и столами для студентов и кафедрой для лектора. Однако в отличие от современных лекционных залов парты и кафедра находились на одном уровне, то есть студентов и преподавателя ничто не разделяло. Это лишь усиливало и без того возбужденную атмосферу: любой студент, особенно из числа светских, самостоятельно плативших за обучение, мог освистать и осыпать оскорблениями преподавателя, который, как ему казалось, незаслуженно получает свои деньги.

Поскольку Уильям изучал богословие, его главным учебником были «Четыре книги сентенций» Петра Ломбардского. Главный же вопрос, который занимал его, звучал так: является ли теология наукой. Фома Аквинский утверждал, что теология – это не просто наука, но «королева наук». Однако Уильям считал иначе.

К сожалению, мы не располагаем портретными изображениями молодого Уильяма, поскольку в XIV веке только самые влиятельные люди могли позволить себе заказать свой портрет. Однако благодаря рисунку, нацарапанному среди заметок на полях «Суммы логики» (Summa Logicae) Оккама, мы можем получить представление о том, как Уильям выглядел спустя двадцать лет после того, как окончил курс. Рисунок был сделан Конрадом де Випетом из Магдебурга. Очевидно, он был большим поклонником английского философа и во время визита в Мюнхен нарисовал Оккама на полях собственного экземпляра этой книги. На рисунке Випета худощавый монах с тонзурой выглядит задумчивым и печальным [78] .

Уильям закончил работу над комментариями к «Сентенциям» примерно между 1317 и 1319 годами, когда ему было около тридцати лет. После этого он должен был читать лекции в Оксфорде и, возможно, в Лондоне. Именно в это время его комментарии вышли в свет. Обычно это происходило так: один из студентов, слушавших лекцию, подробно записывал ее пером на тонком пергаменте, эти записи назывались «репортации» (лат. reportationes) и могли затем переписываться другими студентами в самом университете и за его пределами. Преподаватель мог редактировать и вносить правки в рукопись студента для выпуска в свет официально согласованной копии, известной как «ординация» (лат. ordinatio). Около 1320 года Уильям завершил работу над финальной версией своих комментариев к первой из четырех книг «Сентенций» Петра Ломбардского. Его комментарии к трем остальным томам сохранились лишь в виде репортаций. Таким же образом записывались и университетские диспуты, которые после исправлений преподавателя назывались «кводлибеты» (лат. quodlibets). В период с 1321 по 1324 год Уильям написал семь кводлибетов. Примерно в это же время он создал пространные толкования «Физики» и «Категорий» Аристотеля, ответил на некоторые вопросы, поставленные в «Физике», а также написал несколько работ по физике, богословию и логике.

Рис. 6. Уильям Оккам на рисунке, сделанном Конрадом де Випетом из Магдебурга

Первые тревожные звоночки зазвучали вскоре после появления работ Уильяма. Прежде всего, по какой-то причине он так и не получил степень магистра богословия в Оксфордском университете. Это кажется довольно странным, ведь он, насколько нам известно, выполнил все квалификационные требования. До сих пор неясно, кто или что помешало ему в этом. Главным подозреваемым для многих остается Джон Люттерелл, занимавший с 1317 по 1322 год должность канцлера университета [79] и выступивший с петицией против Уильяма Оккама (лат. Libellus contra Occam). Несмотря на это, Уильям продолжал читать лекции и отвечать на критику в свой адрес. В кводлибетах обсуждались в основном темы его лекций, относящихся к периоду 1321–1324 годов, то есть после того, как Джон Люттерелл покинул Оксфорд. Некоторые другие ученые-схоласты, в их числе его коллега по Мертон-колледжу Томас (Фома) Брадвардин (1290–1349), обвиняли Уильяма в распространении ереси. Тем временем работа по переписке рукописей Уильяма Оккама велась и на континенте. Уже в 1319–1320 годах его труды появились во Франции, где они получили высокую оценку французского философа и богослова Франциска Маркийского [80] .

Чтобы ответить на вопрос, почему идеи Уильяма вызывали такой ажиотаж, необходимо понять, что лежит в их основе, а значит, и в основе взаимоотношений человека как с миром, так и с Богом, при условии, что мы принимаем Бога как сущность.

Нападки Уильяма Оккама на схоластическую философию его предшественников во многом были продолжением спора, вспыхнувшего в 1277 году, когда парижский епископ Тампье запретил обсуждение доктрин, в которых принципы логики Аристотеля ограничивали власть Бога. Епископ Тампье утверждал, что всемогущий христианский Бог может творить все, что ему вздумается, невзирая на то, что говорил по этому поводу Аристотель.

Запрет епископа действовал недолго, однако он способствовал распространению критического отношения к философии Аристотеля среди схоластов, в частности в вопросах, где подвергалось сомнению всемогущество Бога. Для классической греческой философии идеи божественного всевластия были чуждыми, ведь власть богов в Древней Греции всегда была ограниченной: Посейдон, например, обладал властью на море, однако она не распространялась на землю. Не таким был христианский Бог. Он не только создал этот мир, но и законы, по которым этот мир развивался: он был всезнающим и всемогущим.