— Всяческих благ этому дому и его хозяевам, — произнесла девушка перед тем, как пригубить вино.

— Правильная у тебя ученица, Гай. Просто душа радуется. И где нашел только?

— Наверное, судьба нашла, Кьялар. Меня попросили, я не смог отказать, хоть и зарекался брать учеников.

— Хочешь сказать, что теперь жалеешь?

— Разве я похож на лжеца?

— Ни в коем разе. Ты похож на человека, получившего нежданный подарок.

— Так и есть. И кривить душой в моем случае — последнее дело… Смотри-ка, быстро на нее твоё чудо-зелье подействовало. Через очаг понесёшь?

Хозяин пожал плечами:

— Зачем? С ней всё в порядке. Тропа, конечно, изрядно полакомилась, но не настолько, чтобы волноваться. Она хорошо восстанавливается. Видишь?

Ваюмн кивнул:

— Благодаря тебе. Потоки так нежно ее обнимают…

— Да ты им, поди, завидуешь, друг мой… — Хозяин заглянул в глаза собеседнику. — Как же ты умудрился-то?

— Не знаю, — прошептал в ответ мастер Тропы. — Видят боги, я не хотел, и, более того, считал, что подобное в принципе невозможно. Те, кто был избран Пресветлыми, на людей даже не смотрят. Кто ж после величайшего шедевра будет восхищаться мазнёй уличного художника — так нам говорили. И я так думал. До недавнего времени.

— Ты хоть помнишь этот свой шедевр, Гай?

— Ни мгновения, ни слова, ни ощущения… ничего. Старшие сказали, что меня избрали. Я помню свою непомерную гордость и страх, чем ближе к назначенному дню, тем сильнее. Помню двери Ее храма. На следующий день… Я проснулся с пустой головой и чистой памятью, как после безудержной попойки. Мне сказали, что так и должно быть, и я принял это. Потом в главном святилище появились дети. Мы все знали, чьи они.

— А потом Детей Надежды похитили, и у избранных появился Долг. Ты еще не нашел свою?

— Ты же знаешь, что нет. Иначе я уже следовал бы к новому дому, по пути, указанному детьми Пресветлых и людей.

— Ох, как же у вас все непросто. Не понимаю, зачем ваши Пресветлые отправили вас на Тропы, да еще и детей спрятали. Почему не повели вас сами? Трое из них точно могли вернуться, Гай. Они не переступали опасной черты.

— Откуда мне знать, Кьялар. Для нас их пути неисповедимы, пусть мы и помним, что они не дети Творца и даже не Подмастерья. В любом случае, не мне их судить, — устало вздохнул ваюмн.

— Да и не мне тоже. Если уж быть честным, я терпеть не могу кого-то судить. Ну и… как тебе рисунок уличного художника? — мягко усмехнулся Хозяин. Он не сказал "мазня", поскольку вообще никогда не произносил слова, которые ему не нравились.

— Что тебе ответить, друг? Мне не с чем и не с кем сравнивать. Богиню я не помню, а человеческой любви раньше у меня не случилось. Ни там, в оставленном доме, ни здесь, в мире этой девочки. Честно говоря, я просто не знаю, что делать дальше. — Ваюмн встал из-за стола, подошел к очагу, протянул к огню руки. Языки пламени прянули к потолку, и среди них соткалось тонкое девичье тело. Древняя Саламандра шагнула навстречу мастеру Тропы, сверкая золотисто-огненной чешуей. Улыбнулась ему, взяла за руку.

— Не печалься. Не убегай — от себя ведь не убежишь. И ничего не бойся. Сколько-то счастья у вас будет, и далеко не все знакомые тебе Силы против этого. Исполнению твоего долга любовь не помеха, скорее, наоборот. Всё исполнится в свой срок. Оргре получат всех Детей Надежды. Это предрешено давно и не вами.

— Но тогда я должен буду вернуться к моему народу, Огненная. А что будет с ней?

Саламандра печально посмотрела на спящую Тайри.

— Она останется. Ты уйдешь, успокоишься, и тебе не будет больно, только грустно и светло. А ей гореть еще долго. Это гораздо больнее, но такова плата. Ей платить за вас обоих.

— А дальше?

— Дальше не твоя судьба и не твоя Тропа.

Огненная резко отвернулась, и вот уже багровая с золотом ящерица свернулась в очаге.

— Все понял? — негромко спросил Кьялар, подтыкая под голову Тайри свернутый плащ. — Запомни. А от себя добавлю, что просто так ничего не случается. Особенно с такими как ты и она. Судьба хитро вяжет узлы, и даже боги не всегда могут их распутать.

**** **** ****

Лагерь магов на Графской горке шумел, как разворошенный улей. Все были заняты делом, и, наверное, поэтому никто не обратил внимания, как и откуда появились мастер Гайдиар и его ученица. Тайри с наставником переглянулись и тихо разошлись по своим местам: леди — в лазарет, а ваюмн — к магам. Первым, кто заметил появление пропавшей волшебницы, оказался тот самый офицер, что охранял недоброй памяти шахту. Лейтенант де Рейвен сидел на кровати, баюкая перебинтованную левую руку. Судя по обгоревшим волосам и смазанным мазью ожогам на щеках, он побывал на пожаре, причем умудрился слазить в самое пекло. Что же тут без них горело, подумала Тайри, и куда смотрели маги?

— Ох, слава Творцу, миледи, вы выбрались! А мы тут, признаться, уже похоронили и вас, и наставника вашего. Ну ничего, долго жить будете.

— А с чего это вы на нас крест поставили, уважаемый? — Тайри, не теряя времени, подцепила нужные нити Силы и сплела заживляющие чары, — нас что, так долго не было?

— Без малого трое суток, миледи. Старшие ваши чуть в Столицу вестника не отправили. Еле-еле мастер-Воин уговорил не спешить. С черными вестями всегда успеется.

— Ох, да… — девушка зябко поежилась, представив, как подобные вести выслушивает отец, — надо будет поблагодарить его. Мои родители, конечно, сильные люди, но всему есть предел. Вестника они бы не пережили. А вы что же, не попросили наших целителей, такую боль терпите!