Я повернулась — рядом со мной лежал Макс и обнимал меня одной рукой. Как всегда. Как раньше. Лицо его было расслаблено и умиротвоено, дыхание еле слышно. Глаза закрыты. Длинные густые ресницы слегка подрагивали.

Я лежала и бездумно любовалась, с наслаждением впитывая каждую родную черту. Мой. Теперь он никуда от меня не денется. Не отдам никому!

Празднование свадьбы не отложилось у меня в голове.

Сидящий рядом Макс невольно или намеренно всё время касался меня. И меня бросало в дрожь. Мы находились слишком близко и между нами постепенно копилось напряжение. Прикосновения становились всё чаще, дольше и осмысленнее, не только с его стороны, но и с моей. А то, что мы не могли сразу уйти и вынуждены были сидеть в толпе гостей, лишь добавляло напряжения и остроты. К тому моменту, как приличия позволили встать из-за стола, мы уже не замечали ничего вокруг.

Кружилась голова, шумело в ушах, гулко стучало сердце.

И когда гости потянулись танцевать под заводную музыку, мы рванули… куда-то.

И всё смешалось.

Мы смешались.

И теперь я лежала в объятиях любимого человека, не понимая, как получилось так долго выдержать без него? Вот он — настоящий дом. Не стены, не предметы интерьера, не расположение на карте…

Нет.

Дом — это родные люди.

Я пошевелилась, ощущая, как отдаётся во всём теле ломота и приятная усталость. Лёгкость.

Рука, обнимающая меня, непроизвольно сжалась, Макс открыл глаза. И я утонула в них.

Макс смотрел заворожённо. Его рука поднялась, легонько погладила меня по щеке. Пальцы бережно обвели контуры моего лица, коснулись губ. Его глаза потемнели. Он подался ко мне, но остановился. Удивлённо моргнул несколько раз и по его лицу расползлась яркая широкая улыбка.

— Не сон… это не сон! — сообщил он мне, как будто я и так этого не знала.

Тут же радость на его лице сменилась тревогой.

— Ты же… не жалеешь? Не уйдёшь?

Он смотрел на меня напряжённо, испытующе. От волнения его черты лица закаменели, рука на моей щеке едва заметно дрожала.

Вот и момент истины.

Жалею ли я? Уйду ли?

Кинуть ли к нему в объятия или скажу, что всё было ошибкой? Чего хочу вот этой жизни? Мести — или прощения?

С каждым моментом промедления его взгляд становился всё отчаяннее. Челюсти сжались и он судорожно сглотнул, ища на моём лице свой приговор.

Я медленно закрыла глаза…

Макс

Свадебные мероприятия прошли мимо моего сознания. Мне что-то говорили, поручали какие-то дела: привезти, отвезти, договориться, купить… Я всё делал, работал, помогал, опять работал, спал… Опять помогал, опять работал.

Я знал, что увижу на свадьбе Киру. Я ждал этого. С нетерпением. Так хотелось увидеть её рядом, не издалека! Поговорить, услышать её голос, взять за руку, обнять.

В ЗАГСе я смотрел на жениха и невесту и на глаза наворачивались слёзы. Приходилось отворачиваться и незаметно вытирать, чтобы никто не увидел.

Теперь они семья. Теперь они одно целое — перед обществом и перед законом. Потому что друг для друга любовь соединила их гораздо раньше. Я смотрел и вспоминал. Я словно перенёсся в прошлое и видел Киру и себя.

Как она была счастлива. Как доверилась мне.

Она была такая красивая. Сердце сжималось, что я смог обидеть её. Нежную, самую лучшую! Поставил свою горечь, боль и месть на первое место… Поставил себя на первое место. Нет, теперь я учёный! Ничто не стоит боли родного человека. Все мои переживания, вся тяжесть жизни без неё — ерунда, по сравнению с её слезами.

Никому не позволю обидеть мою девочку! И в первую очередь — себе.

О чём я совершенно не подумал — что мы будем сидеть за свадебным столом рядом — хоть мы и расстались, но для остальных мы всё ещё были супругами. К н и г о е д . н е т

И быть с ней рядом оказалось… пыткой. Приятной, невозможной, кружащей голову пыткой! Тосты, речи, разговоры прошли мимо меня, как в тумане. Потому что рядом была ОНА.

Она сидела, касаясь меня рукой и у меня по коже пробегали мурашки. Я придвинулся ближе, вплотную. И она не отодвинулась!

Прикосновения дурманили голову, я отвечал на вопросы невпопад, и стремился быть ещё ближе к моей Кире, касаться чаще, дольше.

Нашими "случайными" взглядами можно было сжечь весь дом. И я не верил своему счастью, тому, что она меня не оттолкнула.

Она была полностью моя.

Моя и ничья больше.

К моменту всеобщего веселья и буйных танцев у меня уже колотилось сердце, кровь бахала в ушах, пересохло во рту и дрожали руки.

Не помню, как я схватил мою девочку и потащил в одну из комнат для гостей.