В подзорную трубу Мишка видел, как одно ядро попало в корму, дым потянулся в хмурое небо. Фрегат стрелял небольшими, залпами. «Пристреливается, ирод», – подумал Мишка и с замиранием сердца продолжал наблюдать.

Ветерок пронёсся над парусами. Запахло грозой. Вдали полыхали молнии, но грома ещё не было слышно. По волнам пробежала рябь.

Ювэй нетерпеливо задёргал Мишку за рукав.

– Глянь, что там делается, Миш! Смотри, гибнет наша джонка!

Мишка навёл трубу. Джонка приблизилась, и хорошо было видно, как фрегат методично палил тремя, четырьмя пушками по несчастной джонке. А она даже ответить не могла. Трёх и шестифунтовые пушки не могли достать до фрегата. А его ядра изредка попадали в джонку. Сломана верхушка грот- мачты, парус беспомощно повис, болтаясь без пользы. Матросы ошалело носились по палубе. Поднявшийся ветерок уже не помогал джонке с повреждённой парусностью. А фрегат прибавил хода. Дым выстрелов окутал испанский корабль. Испанцы спешили до шторма разделаться с пиратом. Джонка получила пробоины ниже ватерлинии. Мишка увидел, как матросы маленькими чёрточками прыгали за борт. Джонка быстро кренилась на борт. Фрегат продолжал стрелять, и отдалённый грохот казался громом надвигающейся грозы. Джонка сильно задрала нос и стала быстро погружаться в море.

Мишка оторвал глаз от трубы и перекрестил лоб.

– Царствие им небесное, горемыки! – прошептал Мишка побледневшими губами. – Вот и расплата за разбой. Видно всех нас ждёт такая участь.

Матросы замерли, придавленные далёким зрелищем затонувшей джонки. Тучи заволокли уже половину горизонта. Солнце зловеще пробивало путь острыми лучами в дымке воздуха. Ветерок игрушечными шквалами рябил волны.

Джонка Жэня тоже пыталась уйти на вёслах, но это ей плохо удавалось. Слишком поздно они взялись за них. Зато Мишка довольно ухмылялся, хотя и переживал за судьбу оставшегося судна. Фрегат настигал Жэня и скоро должен начать обстрел. Все с надеждой поглядывали на небо.

«Догоняй» поймал струю ветра и накренился к волне. Паруса надулись и вода зажурчала под форштевнем. А вдали грохнул залп, раскатившись по морю. Жэнь сумел увернуться от первого залпа, но второй мог накрыть джонку. В это время налетел шквал, солнце быстро скрылось в тучах. Гром с молниями заполнили небо. Матросы спешили убрать паруса. И в следующую минуту всё закрутилось, загрохотало. Хлынули потоки ливня. Джонка и фрегаты скрылись из вида. Шторм набирал силу.

Рулевые с трудом управлялись на своих местах. Джонка кренилась в разные стороны, готовая перевернуться. В снастях свистело и гудело. На море быстро нарастала волна. Белые шапки бурунов срывались порывами ветра, водяная пыль носилась над волнами и взлетала до верхушек мачт.

Крики команд срывал шквал и уносил в море. Командовать было почти невозможно. Мишка не знал, что делать и передал джонку Вэйдуну. Тот все усилия направил на удержание джонки по ветру. Остатки парусов сорвало, и стихия завладела джонкой полностью. Матросы молились духам и рвали волосы, вспоминая, что не успели одарить морских духов. Теперь им нечего ждать милостей от них. В души закрался панический страх.

Огромные валы перекатывались через палубу. Всё трещало и ныло, в любую минуту джонка могла треснуть и развалиться на куски. Люди цеплялись за снасти, борта, стараясь удержаться на ногах. Крики отчаяния слышались слабо и жалобно в грохоте и рёве шторма.

Всю ночь джонку носило по волнам, и моряки уже отчаивались остаться живыми. У руля сменялись матросы, но в считанные минуты выбивались из сил, борясь с ветром и волнами. Вэйдун постоянно оставался на палубе, хоть держался из последних сил. Однако его усилия не пропали даром.

Утро застало джонку вблизи земли. Она темнела неясным пятном. Ветер не ослабевал, и судно неуклонно тащило к берегу. Определить, что за берег, никто не мог. Вэйдун пытался направить джонку мимо земли, но руль в это время не выдержал и сломался. Старый моряк обмяк и перестал сопротивляться. Он уселся спиной к мачте и безвольно опустил голову.

Джонку стало разворачивать, валы швыряли её, и с вершин этих валов земля хорошо виднелась. Дождь кончился, но низкие тучи носились по грозовому небу, едва не касаясь гребней волн.

Две мили отделяли джонку от земли. Мишка с трудом приладил трубу к глазу. Берег был пустынным, скалистым и опоясанный кораллами. Лес подступал к самому берегу. Вдали просматривался мыс, но в этом месте, куда несло джонку, берег был открыт и опасен.

– Вот и конец, друзья мои, – сказал Мишка, хотя знал, что никто его не слышит. – Наш последний берег, – он набожно перекрестился и зашептал забытые молитвы матери. В груди щемило, и тоска заполнила его всего.

– Смотри, Миш, ветер затихает! – прокричал ему на ухо И-шань, подобравшись к самому его уху. – Может ещё не всё, а?

– Поздно, да и волна слишком высока. Разобьёт в щепы!

– А ты надейся, капитан! С час может, ещё продержимся. Давай на вёсла гони людей! Попытаемся!

Мишка встрепенулся. Он забегал по палубе, отдавая распоряжения и тумаки. Матросы разобрали вёсла и стали отчаянно грести. Джонка выровнялась и пошла вдоль берега. Однако ветер сносил её к рифам. Вэйдун тоже оживился и стал помогать вихляющейся джонке.

Днище проскрежетало по камням, и в тот же момент огромная волна бросила джонку на рифы. Оглушительный треск и грохот потряс судно.

Его бросило носом между двух рифов, ломая мачты и борта, джонка застряла в острых камнях.

Такелаж перепутался, обломки завалили палубу. Двух матросов смыло волной, их даже не заметили в кипении водоворотов. Волны яростно били в корму, судно содрогалось и стонало. Днище разошлось, и вода хлынула в трюм. Джонка стала медленно оседать. И хотя волна и ветер утихали, но в каждую минуту судно может быть разбито и растащено волнами по досочке.