Я резко выдохнул и вдохнул.

Да уж, за год спокойной жизни я успел отвыкнуть от таких передряг. Всегда так: расслабляешься, а потом нужно резко собраться, иначе замочат. Вот и сейчас мне как никогда нужно было собраться.

Еще двое наших забежали в терминал, попрятались за укрытиями и открыли огонь. Одновременно с этим приоткрылись противоположные ворота, и в помещение вошли негры и рабочие. Ну что ж, теперь пойдет потеха.

Я снова резко вдохнул, а потом активировал абилку, которая позволяла быстро бежать и снижала вероятность попадания на тридцать процентов. Она открывалась довольно рано, но чтобы прокачать ее достаточно хорошо, чтобы она могла спасти жизнь, нужно было иметь высокую ловкость. У меня таковой не было, но нужно работать с тем, что есть.

Вскочив с места я в несколько длинных шагов преодолел расстояние до лестницы, и забежал по ней наверх. Меня обстреляли, но большинство предназначенных мне пуль пришлись в ступени.

Вскинув автомат, я высадил длинную очередь по одному из русских, что прятался на мостках. Тут же перевел оружие на второго, и дострелял в него остатки магазина. И бросился на землю, прячась за одним из ящиков.

Хорошо, что за время прошлой войны я прокачал меткость до достаточно высокого уровня, иначе у меня это никак не получилось бы.

Третий русский на секунду отвлёкся на меня, и тут же словил пулю от кого-то из бойцов снизу. Я огляделся. Второй ярус был чист, но внизу была слышна громкая перестрелка.

Развернувшись, я рванул в сторону офиса, активировал ещё одну абилку, и на бегу врезался в дверную створку. На удивление, но тридцатипроцентный шанс выбить дверь с одного удара сработал.

Столы, открытый сейф, куча бумаг, телефон… И человек, который говорил по нему. Высокий блондин с выдающейся вперед челюстью, в костюме, больше похожий на немца, чем на русского.

– Эти макаронники совсем сошли с ума, они убивают всех, кого видят,

– крикнул он.
– Они уже внутри!

Я радостно осклабился. Я уже видел этого парня на фотографии. Это был один из главарей русских, один из тех, на ком держалась их пирамида власти.

Он рванулся к револьверу, лежавшему на столе, но я навел на него ствол немецкого автомата и утопил спусковой крючок, выпуская весь магазин.

Здоровья у него был просто лошадиный запас, но такого количества попаданий он все равно не перенес, и упал. Я перезарядил оружие, подошел ближе, наклонился над ним, и увидел под столом саквояж.

– Алло? Алло?
– раздался голос из телефонной трубки.
– Виктор?

– Виктор мертв, - ответил я, прижав трубку к уху.
– Порт теперь наш. Не суйтесь сюда.

– Да кто ты вообще такой?

– Томми, - ответил я.
– Томми Бомпенсьеро. Солдат из семьи Гвидичи.

И аккуратно положил трубку на аппарат. Говорить дальше было не о чем.

Я вытащил из-под стола саквояж, открыл его и увидел, что он полон деньгами. Здесь было много, как не бы пятьдесят тысяч. Но забрать себе я их не мог. Нужно отдать их дону, и уже он распределит их по-честному между всеми участниками налета.

Я прислушался. Выстрелы уже стихли. Мы победили или русские?

Держа автомат наизготовку, я вышел из офиса, посмотрел вниз, и увидел Тони, который, молча, показал мне большой палец. Значит, все-таки мы.

Ну что ж, раз я теперь главный, нужно командовать. Оставить тут охрану из наших, негров и рабочих. А самому ехать к дону. Отчитываться.

***

– Значит, Лука мертв?
– спросил дон.

– Да, дон, Гвидичи, - кивнул я.

– А Генри ранен… Один из моих капореджиме мертв, а другой ранен. И ты принял командование на себя и захватил порт, так?

– Да, дон, - кивнул я уже увереннее.

– Почему ты это сделал?
– спросил босс нашей семьи.

– Потому что вы поручили нам захватить порт, - ответил я.
– Мы остались без командира, и кто-то должен был руководить остальными. Я просто оказался первым, не побоялся взять на себя ответственности.

– И вполне успешно, - кивнул дон Гвидичи и зачем-то повторил.
– Вполне успешно. Хорошо, когда солдат может взять дело в свои руки. Ты не запаниковал, не сбежал, ты взял все в свои руки и успешно доделал дело. Кто из русских там был?

– Виктор, - ответил я.
– Виктор Семенович.

Судя по фамилии он был скорее белорус, чем русский, впрочем, не думаю, что для потомков иммигрантов, сбежавших от советской власти, была такая разница. А местные русские бандиты по лору “Злых улиц” как раз и были такими. Ненавистниками коммунизма, потомки белоэмигрантов и прочих сбежавших из страны.

– Что он делал, когда ты вошел в офис?

– Разговаривал по телефону, - ответил я.
– Но мне кажется, он собирался сбежать.