Пока живой буду, с девчонки не слезу. Чему нужно — обучу, от ненужного — отучу. Чтобы смотрела впредь не со страхом, а с ожиданием. И не белела, а краснела. Вся. Сразу.

Так, с мыслями о перевоспитании, я и приступил к предварительному слушанию.

В материалах дела, с которыми успел ознакомиться еще неделю назад, когда Кравцова только начала осаду нашего бюро, нового ничего не обнаружилось. Те же свидетели, та же сумма взятки, и даже чиновник, мелкая сошка в системе ЖКХ, не смог придумать ничего оригинального.

Своему подзащитному кроме «мне все понятно» и «не согласен» произнести я ничего не позволил. А чтобы следствию не скучно было, накидал с ходу пяток ходатайств и одну жалобу на действия дознавателя.

В целом ничего особенного. Обычное муторное дело, как я и предполагал. Если бы не одна симпатичная особа на заднем ряду, можно было бы покемарить с открытыми глазами.

Но особа не позволяла! Словно нормально усесться не могла, она полировала своей попкой деревянный стул. Глазками в меня стреляла. Испуганно. Нервно. Пуговки на платье теребила, будто все ей натирало и душило.

Так и манила, чтобы спас.

Сам не знаю, как час заседания выдержал. Пока судья нудел над бумажками, я феечку, как куклу в витрине магазина, до каждой веснушки рассмотреть успел. Мысленно раздел догола и пару раз качественно трахнул.

К концу слушания, судя по бешеному блеску в глазах, девочке моей даже прелюдия не нужна была. Подпрыгивала на сиденье. Губы свои пухлые кусала. На дверь взглядом молилась, как на икону.

Вот как после перерыва было не догнать ее? Как не прижать к стеночке в темном углу?

Не было у меня никакого выбора. И сил с собой бороться тоже не было.

Как только дверь открылась, я так и метнулся за своей феечкой. Вначале в сторону главного входа. Потом — за руку дернул это счастье к себе под лестницу. А там уже… как получилось.

Грудью сразу к стене прижал, чтобы не дергалась. Ладонями попу сладкую обхватил. Губами рот накрыл. Вместе с криками, жалобными стонами и горькими всхлипами.

Первый раз в жизни в здании суда мне так хорошо было. Как в прошлый вечер вернулся. Те же мягкие выпуклости с чувствительными острыми вершинками, скользящие по моей рубашке. Тот же вкус на языке. Тот же аромат. Одуряющий, нежный. Без примеси парфюма или еще какой-нибудь химической дряни.

Свежий, как у ангела.

Уносило от этого аромата и вкуса, как от чистого наркотика. Я понимал, что никакого продолжения здесь не получится и нужно феечку к выходу буксировать — в отель везти.

А оторваться не мог.

Кайф ловил от того, как она сопротивляется, но целует. Как по груди лупит, но не отталкивает. Как скребет ноготками по ткани, но дрожит.

Сладко. Трепетно. Страстно.

Я уже и не помнил, чтобы кто-то так целовал. Обычно все первыми тянулись. В штаны лезли, словно им там «здравствуйте» пожать нужно было. На шее, как кошки шелудивые, когтями зарубки делали. Помадой пачкали, будто у меня не лицо, а свежий забор, на котором надписи важно оставить.

Не стеснялись другие. А эта… Экзотика в офисных джунглях. Девчонку саму испачкать было боязно. Синяками, укусами, засосами на нежной шейке. Каждое движение контролировать приходилось, каждый поцелуй и поглаживание.

От ощущений этих, непривычных, чуть не забыл, где я и какой план на оставшиеся полдня. Еще чуть-чуть, и к знакомому судебному исполнителю в ближайший кабинет ломиться бы пришлось. Не в службу, а в дружбу.

Но операция «Реанимация» случилась в самый неожиданный момент.

Только я на миг свое солнце отпустил, чтобы пуговки на платье поправить. Перед транспортировкой!

Только язык изо рта вынул. Чтобы отдышалась нормально.

Одновременно, будто оркестр, по ушам ударило возмущенное: «Мерзавец!», по щеке со звонким шлепком проехалась женская ладонь и острое колено чуть не заехало в пах.

Увернулся я чудом. Как будто почувствовал перемерзшим достоинством, что беда близко, и в самый последний момент смог бедро подставить.

— Не смей ко мне прикасаться!

Я еще до конца в себя прийти не успел, а феечка моя принялась змеей шипеть.

— Не знаю, что ты там придумал обо мне, но я никакой не презент. Не подарок! — рычала она. Так же страстно, как целовалась секунду назад.

— Я не проститутка! Запомни наконец! — Топала ножкой. Глазками молнии метала.

Не баба, а Зевс в юбке!

— И вообще, я к тебе вчера приходила, чтобы о помощи попросить, а ты… Ты и слова не дал мне сказать. Даже представиться. А сразу начал…

Она вздрогнула всем телом. Зло пихнула меня в грудь. И, пока я ловил челюсть, пытаясь вспомнить ее имя… хотя бы первую букву, оттолкнула в сторону. А затем как бейсболист, дорвавшийся до мяча, рванула дальше по коридору.