Как лебедь, над пучиною соленой

Челн полетел, ветрилом окрыленный.

Дней тридцать — качка, ветра гул да плеск,

От качки угасал их цвет и блеск.

Когда пловец последних сил лишался,

Вдруг среди моря остров показался,

Как сад Ирема в давние года,

Перенесенный волшебством сюда.

Как сад эдема, вся в росе блестящей

Лесная там благоухала чаща.

И Саламан сказал: «Здесь будем жить.

Чего еще искать, куда нам плыть?»

Они от всяких страхов отрешились

И в том лесу прекрасном поселились.

Жасмин и роза, радостью дыша, —

Единые, как тело и душа.

Она всегда с любимым, он — с любимой,

В покое, без помехи нетерпимой.

Здесь лицемер не обличает их,

Загробной карой не стращает их.

Не жалит роза — нежности награда,

Дракона нет у найденного клада.

Нет им запрета на лугу лежать,

В потоке чистом жажду утолять

И радоваться, соловью внимая

И сладкозвучной речи попугая.

Им на прогулке спутник — то павлин,

То куропатка золотых долин.

Как в мареве счастливого похмелья,

Они там жили, полные веселья,

Не мучимы упреками, одни,

И ночи проводя в любви, и дни.

К влюбленной милой тянется влюбленный,

И для слиянья — никакой препоны.

О ТОМ, ЧТО ОТВЕТИЛ ВАМЕК НА ВОПРОС — КАКОВА ЦЕЛЬ ЕГО ПОИСКОВ

Какой-то любопытный человек

Спросил: «Что ищешь в мире ты, Вамек?

Чем ты томишься, Узрою плененный?

Чего вам не хватает, о влюбленный?»

Ответил он: «Ищу в дали степей

Угодья, где не встречу я людей;

Чтобы в шатре близ речки поселиться

И с милой там навек уединиться;

Чтоб слиться с нею телом и душой

И знать, что нас не видит глаз чужой;

Чтобы в пустыне до скончанья века

Ни одного не встретить человека!

Лишь там я неразрывно с ней сольюсь,

От двойственности там освобожусь.

Пока есть двойственность — есть страх и муки

И опасение будущей разлуки...

Но верю я, что счастье суждено

Мне слиться с ней поистине в одно!»

ШАХ УЗНАЕТ ОБ ОТЪЕЗДЕ САЛАМАНА И, НЕ ИМЕЯ СВЕДЕНИЙ О НЕМ, ПОЛЬЗУЕТСЯ ЗЕРКАЛОМ, В КОТОРОМ ВИДЕН ВЕСЬ МИР, И УЗНАЕТ О СОСТОЯНИИ САЛАМАНА

Узнал в Юнане старый властелин,

Что вдруг исчез его любимый сын.

В отчаянье он слезы лил, как воду,

С мольбами обращался к небосводу,

Вел розыски сыновнего пути,

Но ни следа нигде не мог найти.

Владел он неким зеркалом чудесным,

Всё отражавшим в мире поднебесном.

Взглянул он в это зеркало и вот —

Увидел остров средь пустынных вод.

На острове зеленая чащоба,

И беглецы в ней — невредимы оба...

Когда он там увидел их вдвоем,

К обоим милость пробудилась в нем.

Решил: он жив, зачем его жестоко

Терзать словами тщетного упрека!

А чтобы сын ни в чем нужды не знал,

Корабль ему с припасами послал.

РАССКАЗ О ТОМ, КАК ХОСРОВ ПАРВИЗ ПОЛУЧИЛ ВОЗМЕЗДИЕ ОТ ШИРУЙЕ ЗА ТО, ЧТО ОН СДЕЛАЛ С ФАРХАДОМ