— Знаю, Оля, — сказал Алейников.

— А вчера мы за медикаментами для госпиталя в Воробьёвку ездили. В этой деревушке шофёр воду стал в радиатор заливать. Я из колодца поднимаю ведро, гляжу, а он идёт по улице. Капитан. Одно плечо, гляжу, ниже… И в памяти у меня всплыло. И решила вам сказать. Мало ли что, думаю…

— Ладно, Оля, иди, — сказал Алейников. — Лечись получше… Скажи там моему шофёру, чтоб заправился. По пути я тебя в госпиталь завезу.

Девушка вышла, в комнате установилось молчание. Валентик всё так же сидел, не поднимая головы, будто всё, что здесь говорилось, его не касалось.

Только когда стал затихать шум отъезжающего автомобиля, он чуть скосил глаза в окно.

— Как же так неосторожно ты, Валентик? С немцами среди бела дня по деревне?

— Вот именно, — спокойно сказал Валентик, брезгливо поморщившись. — Если бы я был тот, кого вы во мне подозреваете, я бы не пошёл с немцами по деревне среди бела дня. Тем более имея такую примету — одно плечо ниже другого.

— Ты в самом деле немецкий язык знаешь?

— Слышите, в бога душу… — Валентик вдруг заматерился так яростно и смачно, что казалось, лопнут оконные стёкла. — Да вы что, в самом-то деле?! Мало ли кривоплечих! Мало ли кто там, с теми немцами, мог быть!

— А почему ты этак не взорвался, когда Королёва тут была? Боялся, что голос она узнает?

— Да потому, что… потому, что это чёрт знает что! В голове не укладывается! — Валентик встал.

— Сидеть! — Алейников приподнял пистолет.

— А-а, бросьте, — махнул рукой Валентик. — Какой-то глупой девчонке померещилось… Отправляйте, что ж, куда следует. Там разберутся.

Дальнейшее произошло в считанные мгновения. В голове Валентика, пока он сидел, опустив голову, и слушал рассказ Королёвой, шла лихорадочная работа, он до последних долей секунды рассчитал всё — и свои действия, и реакцию Алейникова, которая должна на эти действия последовать. Он понимал одновременно, что риск был смертельный, но выхода не было. Он надеялся лишь на какой-нибудь фантастический случай, который приходит-то, может, раз за всю жизнь, но приходит иногда на помощь…

Когда Алейников, как Валентик и ожидал, предупреждающе крикнул: «Сидеть!», он, устало взмахнув ладонью, начал медленно опускаться на табуретку. В эту секунду-другую, как он опять же правильно рассчитал, Алейников, видя, что Валентик покорно садится на прежнее место, чуть расслабится и приопустит руку с пистолетом. На самом же деле Валентик и не думал садиться. Будто бы опускаясь на табуретку, он напрягал сильные мышцы ног для страшного прыжка, до того напрягал, что они заныли. И, почти коснувшись задом табуретки, почувствовав, что ноги превратились в туго согнутые стальные пластины, он мгновенно разжал их, зелёной щукой нырнул вбок, головой проломил оконный переплёт и вместе с осколками стекла тяжёлым мешком вывалился наружу, на кусты сирени. Едва он метнулся к окну, Алейников выстрелил. Ухо и щеку обожгло, будто кипятком плеснули сбоку. «Алейников это попал или об стекло разрезал?» — промелькнуло у него в голове и пропало. Эти мысли были посторонними, не об этом ему надо думать. Понимая, что Алейников тоже ртом мух ловить не будет, он вскочил и метнулся за угол…

Фантастический случай, на который он надеялся, всё же произошёл. Едва Валентик завернул за угол, с противоположной стороны здания выкатился «виллис», принадлежавший спецшколе. Шофёр, молоденький парнишка, увидев окровавленного начальника, резко затормозил и, одной рукой держась за баранку, другой приоткрыл дверцу, наполовину высунулся из машины.

— Товарищ капитан, что с вами?! — выкрикнул шофёр, мальчишечьи его глаза от удивления были круглыми.

— Скорей… в санчасть! — первое, что пришло на ум, прокричал Валентик, подбегая. И в эту секунду взгляд шофёра скользнул куда-то мимо, глаза шофёра округлились ещё более. Валентик безошибочно определил, что парень увидел выбежавшего из-за угла Алейникова. Машина ещё катилась, замедляя ход.

— Сто-ой! — донёсся хриплый возглас, воздух расколол выстрел.

Пуля просвистела где-то сбоку. Валентик был уже возле остановившейся машины, он схватил ничего не понимающего шофёра за шиворот, рванул из машины, заскочил туда сам.

Алейников, стреляя на ходу, приближался. Мотор автомашины работал, парень-шофёр стоял в дорожной пыли на коленях, крутил головой, глядя то на Алейникова, то на командира спецшколы. Валентик лихорадочно включил скорость, но на газ нажал плавно. «Виллис» тронулся и стремительно полетел вдоль затравеневшей деревенской улицы. Алейников беспорядочно стрелял вслед, пули свистели то сбоку, то сверху, одна попала куда-то в машину. «Только бы не в колесо… или не в спину мне!» — думал Валентик, сгорбившись над рулём, вздрагивая при каждом выстреле.

— Тэ-эк-с, — зловещим голосом протянул старый полковник, встал из-за стола, раздражённо захлопнул металлический колпачок на чернильнице. — Что ты, Алейников, тотчас обо всём доложил управлению, это хорошо. Честно по крайней мере… Но что же за этого Валентика прикажешь с тобой делать? В трибунал? В штрафную роту? — Полковник усмехнулся. — Кстати, в зону действия вашей опергруппы как раз на днях и направлена одна из штрафных рот.

Алейников, опустив голову, молчал.

Начальник фронтового управления СМЕРШ, огрузневший немного, седоволосый, ходил взад-вперёд мимо Алейникова, потом остановился перед ним.

— Как же это произошло, Яков Николаевич?

— Как? — Алейников вздохнул, потёр шрам на щеке. — Я и стреляю прилично, с тридцати метров в копейку могу попасть. А тут словно чёрт за руку дёргал.

— А я не о том, что ты упустил его! Это уж другой вопрос. Ты не разглядел матёрого вражеского агента в своей группе!

Что было отвечать Алейникову? Да, не разглядел. Чекист с двадцатых годов, хорошие характеристики. Давно орудует в органах, и никто до сих пор не мог его разглядеть. Но так подошло, что отвечать теперь ему. А спросить могут очень строго.