«Она. Её». Он даже имя её произнести не решался.

— Не хочу я с ней оставаться! — обиженно вскрикнула Пэнси.

— Пожалуйста.

— Ты не вернёшься. В этот раз — нет.

— Я вернусь, — заверил её Драко, но Пэнси снова отвернулась от него.

Малфой поднялся и подошёл к Гермионе. Она усердно делала вид, что не замечает его, но Драко властно увлёк её за собой, подальше от издевательского взгляда Крюкохвата и обиженного Пэнси.

— Посмотри на меня, — сказал он, схватив её за плечи. — Это ничего не значит. — Голос подводил его, ведь Драко не верил самому себе, но Гермиона не заинтересована в нём, поэтому он обязан сгладить все углы.

Она кивнула, и Драко не смог понять по её лицу, что она чувствует.

— Ты хотела знать, что я собираюсь делать. — Он взял её руки в свои. — Я найду Тёмную Ведьму и заставлю её снять проклятие. Только Пэнси ничего не говори, иначе она увяжется за мной. Я приведу Тео, и всё будет хорошо.

Хорошо. Драко уже возненавидел это слово.

— Это опасно! — Глаза Гермионы были полны беспокойства, и это зародило что-то тёплое внутри Драко.

— Я и не с таким справлялся, — самодовольно заявил он.

Уходя в ночь вслед за Крюкохватом, Драко не обернулся. И Пэнси не последовала за ним.

***

Пэнси оказалась права. Пещера, куда Крюкохват привёл Драко, пропахла смертью. На земле лежали останки людей. Пол был сплошь усеян костями. Среди них валялись и вещи жертв: наручные часы, ботинки, оторванный рукав. В этой норе почти нечем было дышать. Пещера суживалась, и Драко приходилось нагибаться, чтобы не задеть потолок головой.

В конце пещеры показался свет, и они вышли на улицу. Малфой вдохнул полной грудью, как никогда радуясь свежему воздуху.

По улицам бродили пожиратели смерти и волшебники, поддерживающие власть Волан-де-Морта. Их лица были такими серьёзными, словно они уже забыли, каково это — улыбаться.

Гоблин повёл его по мосту и заставил натянуть капюшон на голову, чтобы не выделяться цветом волос. На них не обращали внимания, но Драко искал подвох. Не могло всё складываться так гладко. Не у него.

Преодолев ещё три улицы и пещеру, они вышли к месту, которое заставило Драко затаить дыхание.

— Это и есть дворец? — спросил он.

— Да.

Огромный замок из камня раскинулся на сотни, а то и тысячи квадратных метров. Резные арки и окна, высокие башни, остроконечные крыши. Действительно, как в сказке. Пора бы уже привыкнуть, что в этом мире всё сказочное реально.

На входах стояла охрана, и Драко знал, что пробраться через них живым будет крайне сложно, поэтому даже не рассматривал этот вариант. Он обводил взглядом дворец, пытаясь зацепиться за что-то, что могло бы помочь ему попасть внутрь.

— На окнах нет решёток. — Он озвучил свои мысли гоблину, на что тот сразу отреагировал:

— А на что там решётки? Кроме птиц да летучих мышей туда никто не заберётся. Но, может, ты себя уже и к тем, и к другим причислил?

Драко молчал, продолжая всматриваться в окна башен.

— Это самоубийство! — прошептал Крюкохват.

— Если хочешь получить эликсир бессмертия, ты мне поможешь.

Он найдёт Тео. Во что бы то ни стало.

***

— Пэнси?

Ну вот. Опять она зовёт её. Пэнси живо представила себе, как огромные пауки, против которых они с Драко сражались совсем недавно, вонзают в неё свои клыки. Как взмахом палочки рассекается её плоть. Как сирены впервые утаскивают под воду девушку и обгладывают её кости. Или как её грызут волки. Как её продают в рабство подобно домовому эльфу. Странно. Красная Ведьма никогда у неё таких чувств не вызывала. И волшебница, у которой Драко несколько лет назад пропадал каждую ночь, тоже. И вейла, чьми приторно сладкими духами несколько недель напролёт воняла его одежда.

— Пэнси! Ты где?

Сиди тихо!

Пэнси спряталась между деревьями, оцарапав нежную плоть щеки веткой. На коже выступили капельки крови, и её пальцы прошлись по больному месту, растирая её. Хотелось ощутить его пальцы на своей щеке. Чтобы его губы касались её, как они делали это с губами Гермионы. Чтобы он обнимал её так же, как обнимал её.

Да что ж это такое? Что же так мучит и раздирает её нутро изнутри? Не любовь. Любовь — она тёплая, мягкая. А это что-то тёмное, страшное, шкарябающее душу. И неутолимое. Никакими силами. У этого чувства должно быть какое-то другое имя. Не называют ведь жизнь и смерть одним словом.

Драко… Даже у имени его теперь другой вкус.

— Пэнси?

Длинные пальцы раздвинули ветки, и Гермиона оказалась перед ней. Она села рядом, взволнованно всматриваясь в её глаза.

Что ты видишь в них? Заметна ли моя боль?

Волосы её цвета корицы с запахом персика. У Пэнси не такие. Смоль её прядей пахла дождём и пряностями. Нравятся ли Драко персики? Она не помнила.

Паркинсон встала, оттолкнув Гермиону плечом. Приятно было почувствовать, что они одного роста.