Еще почти неделя осторожного движения по окраинам леса, и впереди Днепр. Но радоваться рано: пара всадников помелькала поздно вечером на горизонте, не приближаясь, опасаясь встречи с отрядом, но теперь нужно ждать появления местных жителей. Малк круто развернул отряд, ушел в ближайший лес, настоящую крепь. Отсиживались сутки, надеялись, что их не найдут. И просчитались: хотя всю ночь шли беспрепятственно, огибая какое-то небольшое селение на берегу, под утро, когда уже расположились на отдых, рядом появился отряд. И это не вооруженные чем попало разбойники, это дружинники, оснащенные луками и копьями, некоторые в кольчугах и с мечами. Нашли по следам.

Поставив в середину детей и женщин, приготовились дорого отдать свою жизнь, но выехавший вперед коренастый всадник лет тридцати поднял руку и заговорил:

– Кто вы? Почему прячетесь? Кто вас послал?

Вопросы на варяжском, но он тут же повторил их на местном славянском. Хоть и мало отличаются, но, возможно, это понятнее. Ответил Малк, тоже вышедший вперед. Глядя снизу вверх на возвышающегося над ним всадника, ответил на варяжском:

– Мы мирные люди, пробираемся из Итиля в Новгород.

– Купцы? Что-то я не вижу у вас вьюков с товарами.

Теперь он тоже перешел на варяжский. Глядит на Малка с недоумением и недоверием.

– Нет, не купцы. Я Малк бен Бениамин бен Менахем бен Аарон I, дядя мэлэха Иосифа.

– Знатный человек. Если ты посланник мэлэха, почему идешь в Новгород? Княгиня Ольга вместе с молодым князем в Киеве.

– Я не посланник, убежал от Иосифа, так как боюсь за свою жизнь и жизнь моих детей. А как называть тебя?

– Все это очень подозрительно. Вы пойдете с нами в Любеч. Пусть с тобой и твоими людьми разбирается Свенельд. Он скоро должен вернуться в город. А меня зовут Трюгви.

Малк оглянулся на своих людей. Кроме него весь разговор понимает только Тов, он напряженно смотрит на отца, готовый в любой момент поднять свой лук и стрелять, Малка совсем позади, за женщинами. Еще раз взглянул на людей этого варяга. Сопротивление бесполезно.

– Да, мы пойдем с тобой, Трюгви. Мы люди мирные, нам нечего бояться.

Махнул своим людям рукой, объяснил на хазарском языке, что сражения не будет, все идут в город.

По дороге внимательно смотрел на сопровождавших воинов, вслушивался в их речь. Варягов среди них почти не было, все говорили по-славянски. Кроме Трюгви было только два варяга, и они выделялись вооружением и мощными конями. Только у троих славян были мечи, остальные вооружены луками, копьями или булавами. Теперь он разглядел, что кольчуги тоже не на всех, на большинстве кожаные куртки с нашитыми бляшками. Он сам не знал, для чего рассматривает воинов, скорее всего, чтобы не думать, что ждет весь отряд в Любече. Радовало только, что оружие не отобрали.

Дорога вывела на берег Днепра, но почти сразу ушла от него вправо, петляя по холмам. Днепр был виден временами слева, за лугами и старицами. Через полтора часа перед отрядом открылся вид на город. Мы назовем его городом, так как иных в то время на этих землях и не было. Расположился он километрах в полутора от Днепра, между большим озером и маленькой речкой, почти ручьем, заросшим кустарником. Издалека виден был плотный деревянный частокол поверх вала, деревянные башни слева и справа от ворот. За открытыми воротами поднимались на пригорок дома, вернее, видны были только крыши, покрытые дерном.

Собственно, тогда ни Тов, ни Малк не могли видеть, чем покрыты крыши, да и не интересовало их это. Малк знал о существовании города Любеча, еще бы – один из главнейших городов славян левобережного Приднепровья. Но не думал, что он такой маленький. Конечно, он сравнивал его мысленно с Итилем, который был по населению в десятки раз больше всяких Парижей или Лондонов, а по площади, вероятно, раз в сто. А Тов ничуть не удивился: прибыли в маленькое поселение, ну и что? Чуть в стороне за ним на высоком обрывистом холме виден был еще один такой же высокий частокол, за которым виднелись крыши домов. Тогда они не знали, что это детинец – замок владетелей этих земель.

Дорога шла вдоль ручья, поворачивала с подъемом мимо рва к городским воротам. В воротах встречали мальчишки, было видно и несколько любопытных молодых женских лиц. Тов с удивлением рассматривал, теперь уже вблизи, этот плотный частокол, возвышающийся над земляным валом, деревянные башни слева и справа у ворот, деревянную мостовую, начавшуюся сразу же за воротами города. Как это не похоже на Итиль и поселки, окружающие его! Там все из кирпича, пусть и необожженного, но кирпича. Дерево слишком дорого, чтобы его тратить на такие глупости, как уличный настил. Дома тоже абсолютно все деревянные – сколько же деревьев нужно нарубить на эти дома? И деревья основательные: он смотрел на бревна, положенные в основания стен – это же столетние дубы!

Впрочем, удивляться было уже некогда. Прямая улица провела отряд воинов и небольшую группу людей Малка мимо дома, стоящего как бы на площади, то есть посреди участка, окруженного с двух сторон домами. Сам дом выделялся среди соседей только некоторой своей основательностью. Собственно, это был даже не дом, а два дома, то есть два стоящих рядом сруба, объединенные в один. Второй сруб служил как бы продолжением первого, располагаясь сзади от него. В первом из них проходило богослужение, а во втором жил священник.