По сути, тогда он мог просто заказать у любого мага амулет с любыми необходимыми свойствами. Но. Руби тогда изучал зачарование предметов, и данный браслет был в первую очередь экспериментом, а не подарком. Естественно, сестра восприняла это иначе. И очень печалилась, когда после очередного покушения на членов семьи половина бусин из браслета превратились в песок. Пришлось чинить. И не один раз. Мда.

Некогда предаваться воспоминаниям. Надо дело делать. Рассеять образ библиотеки, воспроизвести образ мастерской… Нет, не всей мастерской. Это будет лишь отвлекать. Достаточно одного стола для зачарования. Того самого, каменного, с круглой столешницей и множеством вырезанных в камне линий, которые можно было заполнить нужным проводящим ману веществом для того, чтобы сформировать необходимый для текущего зачарования ритуальный рисунок. Нет, в теории, даже он не нужен, но мышление, разум, привыкли цепляться за привычные вещи. Наличие этого стола поможет Тихону войти в нужное состояние, задать нужное настроение для работы с зачарованными предметами.

Теперь осторожно опустить образ жемчужного браслета на стол, а рядом представить в мельчайших деталях браслет из стеклянных бусин. Шесть крупных бусин, три жёлтые, почти оранжевые, и три красные, одна через другую. Значит, количество жемчужин надо уменьшить в три раза. Увеличить в размере. Сменить нить с серебряного люрекса на красный шёлк. Застёжку сменить на ряд узлов, которые удерживают скользящие концы шнуров с маленькими узелками по краям. Теперь главное, проявить и проверить магические плетения на бусинах. Отлично, две с защитой от магии, две — от физического урона и две с лечением. Для жизни в таком тихом городке, как Кремны, этого вполне может хватить месяца на полтора.

Теперь нужно совместить два образа воедино так, чтобы сам Тихон поверил, что зачарованным стал браслет из стеклянных бусин. Всё, теперь на столе лишь один браслет. И на стеклянных бусинах ярким светом горят тончайшие нити трёх цветов. Фиолетового, красного и зелёного. А вот теперь — самое сложное. Взять браслет в левую руку, в которой он держал его и в реальной жизни. И начать плавный переход из пространства духа в реальный мир. Ощутить тяжесть своего тела, увидеть свою комнату, почувствовать текстуру стекла и шёлка в своей ладони. Вдохнуть всей грудью прохладный воздух сентябрьской ночи. И увидеть, как вокруг стеклянных бусин начинают светиться еле видные разноцветные линии магической силы. И только увидев это, Тихон понял, насколько сильно он устал. Хорошо ещё, что полное магическое истощение не заработал. А теперь можно и…

— Сынок, доброе утро! Пора просыпаться! — услышал Тихон из-за двери голос матушки и с трудом сдержал вздох разочарования.

— Ты точно себя нормально чувствуешь, сынок? — спросила с волнением Василиса Никитишна, наблюдая за тем, как Тихон забирается в коляску.

Ну, не пешком же заставлять идти на воскресную службу отрока, в самом деле! Так что естественно, что Глеб ещё вчера вечером договорился с извозчиком об аренде на весь день четырёхместной коляски. Почему на весь день? А вдруг Тихону плохо станет? Бегать, искать в воскресенье коляску? Да уж лучше сразу за весь день заплатить и быть уверенным в том, что коляска точно будет.

Конечно, это дорого. Целый серебряный рубль. Но зато все спокойно доедут до церкви и приедут в дом Горислава Ивановича, а не придут пешком, как обычно. А деньги… Ну, они с Василисой готовились к тому, что после появления ребёнка в их семье расходы возрастут. И кое-какой запас накопить успели. Знали, что ребёнку понадобится и новая одежда, и школьные принадлежности. Отрок приходит в дом родителей, словно новорождённый. Без единой вещи, обрывая все старые связи. Ну, в большинстве случаев. Хотя, если посмотреть, многих талантливых мещан заранее присматривают семьи боярских детей и стараются попасть на княжий пир в нужный срок. Но опять же, не у всех это получается.

— Да, матушка, всё хорошо. Я просто переволновался и долго не мог уснуть, вот и всё, — с улыбкой ответил отрок, присев на сидение коляски.

Глеб с улыбкой наблюдал за тем, как супруга беспокоиться о воспитаннике. Нет, всё же о приёмном сыне. Хотя и то, и то название использовали для обозначения тех отроков, кто вошёл в семью после череды испытаний, но вот эмоциональная нагрузка этих слов подразумевала разное. Либо ты просто относишься к ребёнку, как к чужаку, которого обязался воспитать и не более, либо ты воспринимаешь его сыном своим, пусть не по крови, но по духу.

Сама супруга уже сидела в коляске. В праздничном шелковом платье и кокошнике. И нет, она была одета не в тот же костюм, в котором они присутствовали на пиру у великого князя. Кокошник был скромнее, кубелек — менее цветастый, а украшений было меньше. Сейчас хватило лишь парных браслетов из серебра, ожерелья из пяти нитей речного жемчуга, жемчужных же серёжек и парных серебряных браслетов, гнутых из цельной пластинки серебра с чеканкой и червлением.

— О, чуть не забыл, — вдруг стукнул себя ладонью по лбу Тихон и достал что-то из кармана нового парадного кафтана. — Матушка, это я для вас приготовил. Получился не очень красивым, конечно, но я бы хотел, чтобы вы его надели и не снимали.

И лишь когда предмет оказался в руках у Василисы Никитишны, а сам Глеб сел рядом с Тихоном, батюшка понял, что именно подарил отрок своей матушке. Браслет. Простенький, из шёлкового шнура и стеклянных бусин. И вроде бы ничего в нём особенного не было, простая дешёвая безделушка, но Глеб этой простоте не поверил. Вот только сейчас смотреть на браслет взглядом одарённого, Глеб не стал. Не на улице же!

— Благодарю, сынок, — с улыбкой сказала Василиса Никитишна. — Ты поможешь мне его надеть? Я такой способ крепления в первый раз вижу. Ой! Глаша! Подарки батюшке и матушке!