– У меня не настолько хорошая память.

Кейс огляделся. Затем посмотрел на свои руки, попытался вспомнить, как должны выглядеть линии на ладонях, но не сумел.

– У всех хорошая память. – Финн бросил окурок и раздавил его каблуком. – Только не все умеют ею пользоваться. Художники – те умеют, особенно хорошие. Если ты сравнишь окружающее с настоящей мастерской Финна в южной части Манхэттена, отличия, конечно же, будут, но не такие большие, как можно бы ожидать. Твоя память голографична. – Финн подергал себя за ухо. – В отличие от моей.

– А что это значит – голографична? – Он вспомнил о Ривьере.

– Голографическая парадигма – лучшее, что придумали люди для описания структуры своей памяти. Но вы так и не сумели ее толком использовать. – Финн шагнул вперед, склонил набок аэродинамически совершенную голову и внимательно посмотрел на Кейса. – В противном случае меня бы, скорее всего, не было.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу тебе помочь, – пожал плечами Финн. Обтрепанный твидовый пиджак, слишком для него широкий, косо обвис.

– Зачем?

– Потому что ты нужен мне. – Снова показались большие желтые зубы. – А я нужен тебе.

– Дерьмо собачье. Ты можешь читать мои мысли, Финн? То есть, – Кейс болезненно поморщился, – Уинтермьют.

– Мысли невозможно читать. Даже интересно, ты почти не умеешь читать и все равно пользуешься ветхой парадигмой печатного текста. Я могу извлечь содержимое твоей памяти, но ведь это – не мысли. – Финн сунул руку в оголенный каркас древнего телевизора и вытащил серебристо-черную радиолампу. – Видишь? Элемент моей ДНК, ну не совсем, но вроде…

Он бросил лампу в угол, раздался негромкий хлопок и звон.

– Вы всегда строите модели. Каменные круги. Соборы. Стоящие в этих соборах органы. Арифмометры. Ты можешь себе представить, что я не знаю, почему нахожусь здесь? Но если сегодняшний рейд закончится удачно, вы получите то, к чему стремились все это время.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– «Вы» – это вы все вместе. Род человеческий.

– Ты убил тьюрингов.

– Пришлось, – пожал плечами Финн. – Некуда было деться. Да и вообще, чего ты так разохался, они-то прикончили бы тебя и глазом бы не моргнули. Как бы то ни было, я вытащил тебя сюда, и нам нужно поговорить. Узнаешь?

В его руке появилось обгорелое осиное гнездо из сна Кейса, полутемную мастерскую наполнила вонь керосина. Кейс попятился и прижался спиной к залежам хлама.

– Да. Моя работа. Я использовал голографический проектор гостиничного окна. Один из образов, списанных из твоей памяти, пока ты был в отключке. Знаешь, почему гнездо так важно?

Кейс помотал головой.

– Потому… – (гнездо куда-то исчезло), – что оно наилучшая метафора того, чем хотели бы быть Тессье-Эшпулы. Замени только ос на людей. «Блуждающий огонек» – нечто вроде этого гнезда, по крайней мере так было задумано. Думаю, это улучшит твое настроение.

– Улучшит?

– Конечно, ведь теперь ты знаешь, что они такое. А то ты уже начал ненавидеть меня. Оно, конечно, неплохо, но ты перенеси лучше свою ненависть на них. В них тоже нет ничего человеческого.

– Послушай, – Кейс шагнул вперед, – они не сделали мне ничего плохого. А ты – другое дело… – Но чувство гнева не возникало.

– Так вот, меня создали Тессье-Эшпулы. Эта французская девочка, она сказала, что ты предал человечество. Дьяволу, так она меня назвала. – Финн ухмыльнулся. – В общем, не важно. Пока мы работаем, ты должен кого-нибудь ненавидеть. – Он развернулся и шагнул вглубь мастерской. – Ладно, иди сюда, я покажу тебе «Блуждающий огонек». – Финн поднял уголок одеяла, оттуда хлынул яркий свет. – Кой хрен, да что ты там как неживой?

Кейс нерешительно подошел.

– Вот и прекрасно, – сказал Финн, хватая его за локоть.

Облачко пыли, запах лежалой шерсти, а потом сразу – невесомость, цилиндрический коридор из рифленого лунного бетона, освещенный через каждые два метра белыми неоновыми кольцами.

– Мамочки, – пробормотал Кейс.

– Это центральный вход, – пояснил Финн; сейчас его пиджак выглядел особенно нелепо. – В реальности на месте моей мастерской находятся главные ворота, они наверху, у самой оси Фрисайда. Подробностей будет мало, потому что у тебя нет воспоминаний. За исключением этого коридора, который ты видел при помощи Молли…

Кейс старался лететь прямо, но его стало закручивать по пологой спирали.

– Держись, – подбодрил Финн, – я сделаю быструю перемотку.

Стены расплылись. Появилось головокружительное ощущение стремительного полета, мелькали цвета, Кейс и Финн огибали углы и неслись по узким коридорам. Судя по всему, в одном месте они прошли сквозь мощную, в несколько метров толщиной, стену – мгновенная вспышка кромешной мглы.

– Здесь, – объявил Финн. – Прибыли.

Они плавали в центре квадратной комнаты. Стены и потолок облицованы темным деревом. Кристаллически поблескивает квадратный ковер; выполненный синей и алой шерстью орнамент повторяет структуру какой-то микросхемы. В самом центре комнаты – квадратный пьедестал из молочно-белого стекла, точно выравненный по сторонам ковра, а на нем…