Его снова трясло, голос сорвался на крик.

Укутанная драными одеялами девушка зашевелилась.

– Ты бы поспал, – пробормотала она. – Ложись сюда и спи. Если хочешь, я встану, посижу. Тебе нужно поспать. – Голос звучал сонно и неразборчиво. – Просто поспи, и все.

Когда Кейс проснулся, девушки не было. Огонь погас, но в бункере было тепло, косые лучи солнца, проникавшие через проем, ярко освещали вспоротый бок большой картонной коробки. Кейс узнал стандартный грузовой контейнер – он встречал уже такие в доках Тибы; через прореху виднелись ярко-желтые пакеты, на солнце они казались огромными кусками масла. Живот свело от голода. Кейс выбрался из гнезда, подошел к коробке, выудил одну упаковку и, сощурившись, начал разбирать бисерно-мелкие буквы. Надпись была на двенадцати языках, английский шел самым последним. «НЕПРИКОСНОВЕННЫЙ ЗАПАС, ВЫСОКАЯ КАЛОРИЙНОСТЬ, „ГОВЯДИНА“, ТИП АГ-8». Далее следовал список пищевых компонентов. Кейс вытащил еще один пакет. «ЯЙЦА».

– Раз уж ты создал все это дерьмо, – произнес Кейс, – то мог бы положить и натуральной еды, а?

С пакетами в руках Кейс обошел все четыре помещения бункера. В двух других комнатах, кроме куч песка, ничего не оказалось, а в четвертой лежали еще три контейнера с продуктами.

– Ясно, – сказал Кейс и потрогал печати. – Это, значит, оставайся здесь надолго. Ясненько. Как же, как же…

Он обыскал комнату с очагом и нашел пластиковую канистру с дождевой, как он решил, водой. Рядом с гнездом из одеял у стены лежали дешевенькая красная зажигалка, матросский нож с треснувшей зеленой ручкой и шарф Линды. Заскорузлый от пота и грязи, он все еще был завязан узлом. Кейс вскрыл ножом желтые пакеты и вывалил их содержимое в ржавую консервную банку, валявшуюся рядом с очагом. Затем добавил воды из канистры, размял комки пальцами и стал есть. Месиво напоминало по вкусу говядину, но весьма отдаленно. Покончив с едой, Кейс бросил жестянку в очаг и вышел наружу.

Судя по температуре и по положению солнца, было далеко за полдень. Кейс сбросил сырые нейлоновые туфли и был приятно поражен теплотой песка. При дневном свете пляж имел серебристо-серый оттенок. На голубом небе – ни облачка. Он обогнул бункер и направился к воде, скинув по пути куртку прямо на песок.

– Вот уж не знаю, из чьей памяти ты извлек все это, – сказал Кейс, подойдя к воде.

Он снял джинсы и зафутболил их в неглубокую воду, за ними последовали рубашка и белье.

– Что это ты делаешь?

Он обернулся и увидел, что она стоит в десяти метрах от него и ее ноги омывает морская пена.

– Я вчера обмочился, – ответил Кейс.

– Ты не сможешь потом это носить. Морская вода всю кожу разъест. Там, за камнями, – она неопределенно махнула рукой, – есть хорошая лужа, я покажу. С пресной водой.

Выгоревший французский комбинезон обрезан выше колена, обнажая гладкую загорелую кожу. Легкий ветерок шевелит волосы.

– Послушай… – Кейс подобрал одежду и направился к девушке. – У меня есть вопрос. Я не буду спрашивать, что делаешь здесь ты. Но вот что здесь делаю я, как ты себе это представляешь?

Кейс остановился, мокрая штанина хлопнула его по голой ноге.

– Ты пришел этой ночью, – улыбнулась Линда.

– И этого что, достаточно? Просто пришел – и все?

– Он сказал, что ты придешь, – улыбнулась Линда, смешно наморщив нос, а затем пожала плечами. – Он же понимает такие вещи.

Она подняла левую ногу и неловко, совсем как ребенок, соскребла ею с правой лодыжки засохшую соль. И снова улыбнулась, немного неуверенно.

– А теперь спрошу я, ладно?

Кейс кивнул.

– Кто это тебя так разрисовал, что все коричневое, кроме одной ступни?

– И это – последнее, что ты помнишь?

Кейс смотрел, как она выскребает остатки сублимированного мяса из прямоугольной стальной крышки, единственной их тарелки.

Линда кивнула, в пламени костра ее глаза казались огромными.

– Ты прости меня, мне же самой жалко, вот честное слово, жалко. Это все дурь, и к тому же… – Линда виновато поникла, ее лицо исказилось то ли от боли, то ли от воспоминания о прошлой боли. – Попросту говоря, мне были нужны деньги. Чтобы уехать домой или… Кой хрен! – неожиданно воскликнула она. – Да ты же меня почти не замечал!

– А сигарет, значит, нету?

– У тебя что, с головой не в порядке? Я слышу этот вопрос уже десятый раз!

Она крепко закусила прядь волос.

– Но еда-то здесь была? С самого начала?

– Я сто раз тебе объясняла, что ее выбросило на этот долбаный пляж.

– О’кей. Понятно. Тут уж не подкопаешься.

Девушка снова начала всхлипывать, негромко и без слез.

– И вообще, откуда ты взялся на мою голову? – проговорила она наконец. – Знаешь, как хорошо было здесь без тебя?

Кейс встал, прихватил куртку и выскочил наружу, ободрав руку о шершавый бетон. Ни ветра, ни луны, только плеск неразличимого в темноте моря. Джинсы после стирки заметно сели, влажная ткань неприятно липла к ногам.

– О’кей, – сказал Кейс непроглядной ночи, – притворимся, что поверили! Но только с условием, чтобы завтра на тот же пляж выбросило сигареты. – Он вздрогнул от собственного смеха. – Да и ящик пива не помешал бы.

Он вернулся в бункер.

Линда ворошила угольки серебристой от долгого пребывания в воде щепкой.