Ну что может быть банальнее? Парень отправился в туристический поход завоевывать сердце давно приглянувшейся ему девушки. Однако дама сердца заболела, поход не случился, а главный герой и вовсе прибыл совсем ни туда, куда собирался… Причем это не туда, похоже, именно то место, куда Макар телят не гонял, где горы Кудыкины высотой в полнеба, а Черный лес затмевает солнце. Туда, где оживают легенды, а сказка начинается как-то сразу, вдруг, прямо за поворотом тропинки.
Солнышко весело светило. Электричка, идущая из Москвы, слегка покачиваясь, стремилась в прохладу области. В полупустом салоне, по причине буднего дня, было практически пусто. Не многочисленные пассажиры дремали, пялились, в еще не запыленные после зимы окна, мучились над кроссвордами и другими способами убивали время в пути. Дарик, тоже дремал, привалившись к окну и в полудреме в который раз обдумывал, на кой черт он идет в этот дурацкий поход, при том, что Наташка из «А» класса, ради которой он и согласился, вчера умудрилась заболеть, и по этой причине естественным образом выбыла из их стройных рядов.
Цель похода, гордо названного этнографической экспедицией 1 по сбору фольклорных 2 произведений, была довольно туманна. Ну, подумайте сами, какие такие фольклорные произведения могут быть в Подмосковье? Что, не знаете? Вот и для Дарика сие было тайной за семью печатями. Причем, похоже, не только для него, но и для всех остальных участников экспедиции, включая даже руководителя, учителя истории и труда Ивана Казимировича. Поэтому, единственной оставшейся, более-менее внятной, причиной его участия в этом мероприятии оставалась возможность на законном основании пропустить последние два учебных дня оставшиеся до летних каникул.
1
Этнографическая экспедиция – исследования, ведущиеся среди живых народов с целью сбора первоначальных этнографических данных об отдельных структурных компонентах традиционно-бытовой культуры и их функционировании как определенной системы. Ну, а если по-русски, то это сбор и запись сказок, легенд, мифов, норм поведения, ритуалов и так далее. Зарисовка и фотографирование национальной одежды и предметов быта.
2
Фольклор – устное словесное и музыкальное народное творчество. В более широком смысле кроме словесных жанров, сюда включают всё народное творчество, проявления духовной (а иногда и материальной) культуры народа – язык, верования, обряды, ремёсла.
Итак, Дарик дремал, иногда выплывая в реальность электрички, но лишь для того, чтобы вновь впасть в грезы, навеянные перестуком колес. Его мысли текли вяло, думалось, как-то так себе, обдумывалось еще хуже, а ехать, между тем, было еще очень далеко и долго. Вдруг! Заметьте, все знаменательные события обычно случаются именно так, вдруг! Дарика, как будто, что-то толкнуло и он ошалело вращая головой попытался понять кто он, где и главное – зачем! Электричка начала тормозить на очередном полустанке. Машинист как обычно, что-то не внятно пробурчал через динамики, то ли платформа бер-бор-бур, то ли бор-бур-бер, нет, это не передаваемо. Но вот Дарик в этом бер-бур-боре совершенно отчетливо услышал, а спросонья и не такое услышишь, именно название нужной остановки «Платформа восемьдесят второй километр».
Схватив рюкзак, Дарик пулей вылетел из вагона, причем, даже толком не взглянув в окно. Хотя, чего в него смотреть-то, все полустанки похожи если и ни как близнецы-братья, то уж точно, как карандаши в коробке, отличие только в том, по центру платформа или разделена на два направления, да еще в том, лес вокруг или поле с перелесками. А если ты и не был здесь раньше, то смотри не смотри, много не высмотришь. Единственное, что несколько удивило Дарика при высадке, так это то, что платформа была низкая, прям не платформа, а дорожка бетонная в уровень окружающей земли, даже без заборчика. Он-то думал, что в Подмосковье уже давно все платформы высокие, правда, с другой стороны, так далеко от города на электричке он еще не уезжал ни разу. А тут уже практически провинция, а в ней и не такое бывает. То, что в тамбуре площадка над лестницей закрыта, Дарика абсолютно не удивило, и он лихо десантировался из вагона, держась одной рукой за внешний поручень.
Прыжок с разворотом вышел хоть куда, прямо загляденье, а не прыжок. Коснувшись земли, Дарик отпустил поручень, и это оказалось ошибкой. Квинтэссенция инерции 3 , в которую превратился его рюкзак, с неодолимой силой повлекла Дарика прочь от вагона. И то ли инерция была слишком велика, то ли ширина платформы слишком мала, но третий шаг назад вывел нашего героя за приделы бетонированной площадки прямиком в скрытую, поразительно высокой и густой в этом месте травой, канаву. Канава была так себе, прямо скажем, не канава, а канавка какая-то. Но для влекомого целеустремленным рюкзаком, да еще и спиной вперед, парня, ее хватило за глаза. Сообщив всему окружающему миру про мать, правда, про чью именно не уточнив и ограничившись скромным, притяжательным местоимением 4 , парень последовал за своим инерционным двигателем, прибавив к моменту встречи с землей, к силе инерции еще и силу свободного падения.
3
Инерция – свойство тел сохранять свою скорость при отсутствии действия на него других тел.
4
Притяжательные местоимения – разряд личных местоимений, указывающих принадлежность к участникам речи. Пример: «мой», «твой», «их», «его», «её», «свой» и т.д.
Посадка оказалась мягкой, теплая куртка вообще хорошо смягчает падения, а макароны значительно лучше играют роль мата, чем банки с тушенкой, особенно в правильно уложенном рюкзаке. Рюкзак был уложен правильно, банки в нем отсутствовали как класс, поэтому наш герой не получив даже синяка, ну там, или ссадины какой, расположился для отдыха, правда, в довольно странной и не очень удобной позе – ногами вверх. Представив себе, как его высадка выглядела со стороны, Дарик был поставлен перед выбором, либо, залившись краской смущения и обиды, шипя сквозь зубы начать выбираться из этого положения, либо первым начать хохотать над ситуацией в которую попал. Наш герой выбрал второе. Нужно заметить, что он вообще чаще выбирал именно такой путь выхода из неудобных ситуаций, хотя больше предпочитал в них и вовсе не попадать.
Пока Дарик, прямо скажем, не культурно ржал, валяясь в канаве, электричка издала протяжный гудок и под веселый перестук колес набрала ход, растворившись в уже неожиданно по-летнему знойном полдне. От души насмеявшись, парень вылез из канавы и наконец-то смог осмотреться. А пейзаж вокруг был презанятный, удивительный и даже несколько пугающий, впрочем, так, самую чуточку.
В самом центре пейзажа расположился сам Дарик. Должен же быть у пейзажа центр? А Дарик, был отнюдь не самой плохой из возможных точек для центровки окружающей местности. Прямо под ним, а также на добрых метров двести влево и метров на сто вправо находилась старая, на краях немного потрескавшаяся, бетонная платформа. Параллельно платформе слева направо, а может и наоборот, шел железнодорожный путь, причем почему-то один. Столбов вдоль полотна не было, колея была слегка заросшая и в обоих направлениях поразительно быстро терялась за складками местности. А дальше, буквально в сотне метров за железнодорожной насыпью начинался лес. Лес был темным, старым, еловым, на вид абсолютно непролазным и каким-то пыльным, что ли? В общем, производил довольно гнетущее впечатление.
Со стороны канавы, из которой вылез Дарик, напротив разлеглась степь, причем на горизонте она сливалась с небом. Степное раздолье душу радовало больше чем чернолесье с другой стороны железки, но и настораживало тоже больше. Ибо если подобный лес худо-бедно вписывался в картину мира, которую рисовали Дарику школьные знания, передача «В мире животных», собственный опыт и здравый смысл, то вот степное раздолье в Подмосковье в эту картину помещалось значительно хуже. Но продолжим. В той стороне, куда убежала электричка, то есть налево, относительно нашего центра пейзажа, что-то поблескивало и голубело на солнце, и наш герой справедливо решил, что это река. А вот в той стороне, откуда электричка прибежала, все было несколько хуже. Да что уж там, хуже! Просто, паршиво там было.