— Добьем, — пожал плечами охранник и, прицелившись, сделал ещё один выстрел в голову киборга.

Раскаленная плазма, с шипением впившись в металлическое лицо робота, расплавила его, раскалив до бела. Мгновение, и череп диверсанта превратился в ярко светящуюся, источающую жар, лужу.

— Надеюсь, теперь он точно готов, — произнёс охранник, оглядев остатки киборга, — Полагаю… Надо вызвать СБ… И проверять весь комплекс…

— Зак, — обратилась к пилоту девушка, — Спасибо, — произнесла она, постучав по оказавшейся помятой нагрудной пластине бронежилета, — Он бы меня с первого удара убил…

— Значит, я был прав, — со вздохом произнёс Вайскез, — У нас будет масса возможностей подохнуть от удара в спину, Нат.

— Зак! — осуждающе покосилась на него девушка, — Просила же…

— Опять ты за своё, — усмехнулся Вайскез, — Ладно тебе… Лучше пошли в лазарет. Думаю, надо тебя врачам показать…

— Надо, — согласилась девушка, — Грудь и шея болят и дышать тяжело… Урод, похоже, ребра таки сломал.

«Надо связаться с Варнером, — подумал Закери, — А он уже пускай докладывает майору. И нам нужна своя десантная группа. Как можно скорее! Скотта и Вейло мало, хоть они и профи. Только где взять надежных?»

Впрочем, кое-какие наметки по этому поводу у лейтенанта имелись. Оставалось уговорить остальных. В конце-то концов, не всем же быть изначально действующими кадровыми военными?

— Эй! — крикнула охраннику Берроуз, что-то вспомнив, — Надо вынуть его блоки памяти! Я сама их взломаю! Передайте тем, кто будет киборга вскрывать, чтобы без меня не начинали!

— Хорошо, лейтенант, передам! — кивнул тот в ответ, наклонившись к поверженному роботу.

— Тебе бы отлежаться, — хмыкнул Зак, помогая шатающейся девушке подниматься по лестнице, — А ты собралась заниматься взломом…

— Почему-то, мне кажется, что надо торопиться, — вздохнула Берроуз, — Видимо, что-то серьёзное намечается… И очень опасное. Кстати, что там с Немезидой?

Скривившись, Вайскез произнёс:

— Лежит ещё… Не шевелится… Зачем она кэпу?

Поднявшись на бетонную платформу, Берроуз и Вайскез подошли к лифту, у которого уже стояли несколько сотрудников верфей.

— Это слепок личности его ИскИна с корабля, на котором Алекс достаточно долго летал… Личного корабля. И… Я так понимаю, что она очень надежна и опытна, — пояснила девушка, — Полагаю, что он хочет таким образом получить инженера на борт… Его напарник же погиб на…

Мощный взрыв раздался со стороны лестницы, заставив всех пригнуться. Волна раскаленного воздуха и пламени, поднявшись вверх, опала, оставив после себя лишь едкий черный дым, режущий глаза.

— Похоже, что проблемы уже начались, — покачал головой Зак помогая встать Наталье, упавшей при взрыве.

Спустившись по трапу челнока, я огляделся, активируя щит «зонтика». Снова дождь и мрачное серое небо. На Нова-Терра сезон дождей. Потому надеяться на солнечный день не приходится — в ближайшие месяцы тут будут лишь сырость, промозглый холодный ветер да скованное серыми тучами небо, столь близкое к уровням Верхнего Города.

«Скорей бы корабль закончили, — мысленно взмолился я, — Ненавижу планеты. Все они стремятся меня убить…»

В космосе мне значительно спокойнее, чем на твердой земле. То ли столь велика во мне сила привычки, возникшая вместе с жизнью в космосе, на кораблях и станциях, то ли чувство слабости, из-за того что нет в руках штурвала корабля и нет привычной стальной скорлупы, отделяющей от остального мира…

Планеты давят на меня своим небом, громадными зданиями и скоплениями разумных существ. Суета повседневной жизни обывателей, стремящихся успеть как можно больше до конца очередного однотипного дня, вызывает во мне ассоциации с насекомыми, что вечно куда-то торопятся, прокладывая свои «дорожки». Многоэтажные дома и вовсе кажутся мне ульями или даже термитниками, где насекомые роятся, покидая эти «жилища» лишь для того, чтобы отправиться на добычу еды. Впрочем, покойный Винсент называл подобное здания — голубятнями или клетками. И я не могу с ним не согласиться.

Такие «дома» не кажутся надежными. Нет в них ощущения крепости, в которую возвращаешься, чтобы жить. Пристанище. Наверное, так будет правильным назвать многоэтажки. Входя в квартиру ты чувствуешь запах соседской стряпни с пары этажей ниже, которую и бродячие собаки не рискнут есть. Слышишь скандал у жильцов снизу, топот детских ног сверху…

Нет чувства изолированности, защищенности и собственной территории, где можно хоть криком исходить от радости — постоянно есть осознание того факта, что соседи всё услышат и хорошо если не вызовут полицию. Да и масса ограничений, созданных законами, давят на чувство собственности.

Корабль в этом плане лучше. Зайдя в свою каюту, обладающую полной звукоизоляцией, ты остаешься один или с женщиной, что разделит с тобой постель. А уже если корабль не чей-то, а собственный… Чувство свободы и власти оказывается непередаваемым. Ощущение мощи двигателей, несущих многотонную махину, повинующуюся твоей воле, возможность отправиться куда угодно…

«Как там писал Говард? — вспомилось мне его произведение про Конана-киммерийца, — Что есть свобода? Это ветер в волосах, надежный сокол на плече, сильный конь под седлом и степь вокруг!»