— Семеныч, не городи чушь! — отмахнулась рядом стоящая женщина.

— Ты, женщина вообще молчи!

— Так, народ! — прикрикнула женщина которая начала собрание. — Давайте не будем ругаться.

— Какая разница что происходит? — спросил сосед, который помог утром. — На улице бродят мертвецы, да мы сегодня утром двоих таких похоронили. Царство им небесное. Да и думаю, все сюда приперлись, чтобы спрятаться от них, отсидеться, пока не станет ясно, поможет нам правительство или сами себе теперь мы предоставлены. Верно говорю?

Толпа соглашаясь загудела.

— Ну допустим, — кивнула женщина. — Что делать то?

— Да ничего, сиди ровно, сади картошку, — выкрикнул кто-то из толпы.

— Не соглашусь, — снова начал сосед. — Надо понять, как нам дальше выстраивать свой быт.

— Что ты имеешь ввиду?

— Да то, что до сих пор нет внятных сообщений от правительства. Если бы военные или администрация города решили сделать закрытый городок и приглашали туда людей, мы могли тогда отправиться туда. Все же под защитой власти жить надежнее. Но ни по радио, ни по телевизору ни слова об этом. Тогда нам нужно либо искать что-то подомное, возможно, даже в соседних областях, или создавать здесь свою общину.

— Ты хочешь сказать, что власть нас кинула? — раздался голос позади толпы.

— Я ничего не хочу сказать. Возможно нам стоит организовать вылазку в город.

— Сейчас в городе мой супруг с Сергеем и Анатолием Геннадьевичем, — сказала так, чтобы все услышали Валентина.

— Когда они вернуться? — спросила женщина, начавшая собрание.

— Я не знаю, у них возникли небольшие проблемы, но надеюсь, что к вечеру.

— Хорошо, может они что-то выяснят, — сказал сосед. — Можно к вам зайти, как они приедут?

— Может лучше они сами к вам придут? Кто знает насколько сильно они устанут.

— Тоже верно, — согласился он и вернулся к обсуждению. — В таком случае я предлагаю подождать возвращения Сереги и Геннадича, а там уже поглядим.

— И че, нам снова собираться?

— Может и снова собираться, а может и нет, решим.

— Ну тогда, давайте расходиться? — подвела итог женщина.

— Нет, — сосед слегка повысил голос, будто что-то вспомнил. — Кто владеет оружием?

— У меня двудулка.

— Тоже двустволка и вепрь под пять сорок пять.

Больше никто не откликнулся.

— Получается еще у меня двустволка и Тигр, а также у девушек, две единицы, не густо, — подытожил сосед. А Валентина не стала добавлять про мелкашку и оружие, что мужчины взяли в город.

— Точно! — хлопнул себя по ладошкам тот, кто кричал, что во всем виноваты американцы. — Вам бы, барышни, поделиться оружием с мужчинами.

— С чего это? — неожиданно для себя спросила Ира.

— А затем, что ты, сегодня утром просрала дробовик, а мы, мужики лучше им владеем, тем более что в армии служили.

— Это не мое оружие, а Сережи.

— Так у Сережи наверняка есть еще ствол, не с пустыми же руками он в город поехал? — не унимался мужик.

— Какая разница?

— Да такая, что нужно со своими соседями делиться, мы все здесь в одной лодке теперь! Нам надо защищать наше садовое товарищество.

— А что же, мужчины, которые служили в армии, не удосужились потратить свое время, чтобы получить лицензию на оружие и купить хотя бы простенькое ружье? — спросила Валентина.

— Тогда оно не нужно было мне!

— Оно и сейчас тебе не нужно! — повысила голос женщина. — А ружья наших мужчин, хочешь поговорить о справедливом распределении оружия, приди, когда они вернутся и расскажи им о своих коммунистических убеждениях.

— Ты посмотри какая!

— Так, хватит! — вновь вмешался сосед. — Девушка права, ты сам мог купить пушку, но вместо этого постоянно телевизоры менял. Так что не лезь со своими идеями.

— И как нам тут создавать сообщество, если мы элементарно не хотим делиться друг с другом? — продолжал возмущаться мужик.

— Пока никак, — заключил сосед. — Давайте расходиться, а то мы можем проспорить до вечера. Все, у кого есть оружие, пройдемте до моего участка, поговорим.

Девушки и еще двое мужчин прошли за соседом в его дом. Там они сели за стол.

— И так, что у нас по патронам? — начал хозяин избы.

— У меня примерно сотня патронов двенадцатого калибра и все в основном дробь, на зайца, да утку.

— Честно, я не считал. Но приблизительно, двенашки штук шестьдесят, тоже все на утку. Пятерик, тут прям хорошо, около пяти сотен.