Он не заметил вошедшую на кухню жену.

— Опять таблетки кофе запиваешь? Андрюша, нельзя так.

Он только смотрел на неё удивлённо. И столько укора и насмешки было в его взгляде. Даша всё заметила и поняла.

— Не простил, да? Потому и не любил меня сегодня?

— Не простил — так прощу, а на счёт всего остального… Я вчера слишком переволновался и устал. Мне далеко не тридцать. У нас ещё будут с этим проблемы, не сейчас, но и не в таком далёком будущем, как кажется. Я о другом думаю. Очень больно, когда подножку подставляют самые близкие люди. Я о мотивации поступков, о доверии. Не думал, что ты способна на такое, считал тебя полностью продолжением себя. Ты даже о детях не подумала: они ждали мать, а она полезла неизвестно куда, не думая об опасности. Нельзя так рисковать собой, Даша, даже во имя высших целей. Я понимаю, что ты хотела ускорить процесс усыновления и делала всё, чтобы Андрейка был с нами. Но всё это необдуманно и слишком рискованно. Хотя, может быть, именно за это я тебя и люблю. Всё! Жду в четыре.

Андрей слышал, как ровно в шестнадцать ноль-ноль Даша вместе с детьми вошла в приёмную.

— Мама, а папочка знает, когда вы нашего маленького братика домой принесёте? — спрашивала с нетерпением Настя.

— Не думаю, что ты сильно обрадуешься, это тебе не кукла, а ребёнок! — со знанием дела отвечал ей Ромка. — Он будет просто кричать и спать, я помню, как это, и тебя станут немножечко меньше любить. Потому что раньше любовь мамы с папой делилась на троих, а теперь на четверых, поняла?

— А меня меньше любить всё равно не будут, — задумчиво произнёс Петя.

— Ириша, шеф у себя? — просто для подтверждения спросила Даша.

— Вас ждёт, — ответила секретарша, поглядывая на пререкающихся детей и думая, что она, пожалуй, с ними не справилась.

— Справилась бы, — отвечая на её мысли, сказал шеф, выходя из кабинета. — Дашуня, ты гений, всё правильно, они должны нам помочь. Ведь так? А ещё, никто никого никогда не разлюбит. Просто вас было четверо, а станет пятеро.

— Точно, мы же Ярика не посчитали! — Ромка аж подпрыгнул. — Мы к нему сейчас пойдём? Ну, папочка, ну пожалуйста!

Он тряс отца за руку и подпрыгивал рядом с ним, как мячик. А вслед за братом близнецы тоже в два голоса стали проситься к Ярославу.

Даша улыбнулась мужу

— Андрюша, а если я к ним присоединюсь с просьбой? Ну на пять минут хотя бы. Пойдём к Ярику.

Ярослава они застали прогуливающимся на костылях по коридору.

— В гроб вы меня сведёте, — взявшись за голову, произнёс отец. — Тебе твой лечащий врач разрешил?

— Да я не первый день хожу. Всё нормально. Пока тяжело, но ничего. В пятницу я выписываюсь.

Андрей Петрович поднял руку, прося его замолчать.

— Нет, ты выписываешься в субботу. В пятницу мы забираем Андрейку из дома малютки. Сейчас поедем купим всё для него. А его братья с сестрой нам помогут. В субботу я заберу вас с Надей к нам. И не надо возражать. Яр, я не железный, меня пожалей хоть чуть-чуть. Я спокоен буду, видя тебя рядом, тебе массаж нужен, упражнения. Поживёте в зале, ничего с вами не случится. И надо обсудить проект дома, начать строительство. Надя где?

— Поехала в Солнечногорск проведать бабушку с отцом. Он, кажется, уезжать собрался. Папа, я так рад, что с Андрейкой всё у вас получилось.

Неделя в квартире отца для Ярослава стала адом. Сейчас он не понимал, как они раньше уживались все вместе. То ли отвык за время свободного полёта, то ли двум семьям в одной квартире да при наличии четырёх маленьких детей было жутко тесно. То, что раньше воспринималось нормально, теперь раздражало. Больше всего хотелось остаться с женой наедине, обнять её, ласкать, целовать, быть с ней во всех смыслах, не думая о том, что кто-то увидит или войдёт в самый неподходящий момент. Нет, отец с Дашей себе ничего такого не позволяли, но дети есть дети. Насте с Петей разъяснить, что входить в зал — в комнату, в которой они играли, — можно только постучав, практически не удалось, в лучшем случае они стукали в дверь один раз и пинком распахивали её настежь.

А Андрейка, как любой маленький ребёнок, плакал по ночам. Он очень быстро усвоил, что к нему всегда встанут, заберут к себе, что под боком у мамы с папой спится гораздо лучше, чем одному. Даша уделяла сыну много внимания и шла у него на поводу, считая, что он и так настрадался — столько времени был без родителей. Андрей Петрович полностью разделял убеждения жены.

Ярослав немного завидовал братьям и сестре. Нет, не немного, сильно завидовал. Не было у него такого детства. Не читал ему отец на ночь сказки, не рассказывал истории и не пел колыбельные. Он удивлялся тому, как отец, становясь старше, всё больше занимался детьми.

А ещё Надя практически через день уезжала в Солнечногорск к бабушке, потому что Владимир Арсеньевич метался, решая, что ему выбрать: вернуться в Чехию, к себе домой, или остаться в Солнечногорске. Или находил очередной вариант подходящего по всем параметрам, кроме цены, дома, но денег на покупку не хватало, он звонил Ярославу и просил поговорить с отцом, чтобы занять, пусть даже под проценты, недостающую сумму. Потому что кредит ни ему, ни его матери-пенсионерке никто давать не желал. Он даже дочь принудил обратиться в банк за кредитом, но тоже безуспешно.