С.Иванов
Дом без родителей
Ирочка решительно вошла в медкабинет, ведя за собой воспитательницу.
– Ты мой папа?
– Нет, милая... Я папа двух мальчиков...
– И мой тоже!
– Не упрямься!
– сказала ей воспитательница.
– Дядя - доктор, а не твой папа!
– А где мы найдем папу? Воспитательница промолчала.
– В магазине? Тогда пойдем в магазин!
– Сейчас, Ирочка, только доктор тебя послушает, и пойдем. Закашляли мы, доктор, - обратилась уже ко мне женщина.
– Пришли вот к вам провериться.
Пока девочка раздевалась, воспитательница успела меня предупредить шепотом:
– Она у нас помешана просто на поисках папы. Чуть не каждый день умудряется убегать в магазин. Это я ей сдуру сказала как-то, что папу в магазине можно купить. Теперь мучаюсь. А она все бегает. Ее в магазине все продавцы знают. Но вот пап туда не привозят. Редкий товар...
Осматриваю девочку. Над правым легким выслушиваю пневмонические хрипы. Пишу направление в больницу.
– Где же папа-то?
– спрашиваю потихоньку воспитательницу, когда девочка выходит в коридор.
– Кто его знает, - говорит воспитательница.
– Гуляет где-то...
Брожу по спальному корпусу нашего детского дома. На каждом этаже дверь налево, дверь направо, дверь прямо. Тихо. Ряды вешалок. Ряды умывальных кранов. Ряды кроватей, застланных одинаковыми застиранными покрывалами.
В спальнях девочек на некоторых постелях куклы. В спальнях мальчиков пусто. Только на подоконнике забытый кем-то самодельный лук.
Беру лук, пробую натянуть веревочную тетиву.
– Дяденька, это мой, отдайте!..
Оборачиваюсь на умоляющий голос и вижу мальчишку. Первоклашка или второклашка. Пылают оттопыренные уши, просвеченные солнцем. Подрагивают всклокоченные соломенные волосы. Пузырится рубашка, небрежно заправленная в спортивные шаровары.
– Здравствуй, двоечник!
– А вы откуда знаете?
– А я, может, волшебник!
– Тогда наколдуйте, чтобы мама поправилась!
– Она больная? Потому и отдала тебя в детдом?
– Доктора велели меня отдать. У мамы астма.
– А папы нет?
– Он к другой тете ушел. И у них другой мальчик. А меня тетя запретила брать.
– Видать, не очень хорошая тетя.
– Я не знаю.
– И давно ты в детдоме?
– Второй год.
– Мама приходит?
– Домой меня брала на выходные. Пока совсем не разболелась.
– А папа?
– Не-а...
...Дверь открыл симпатичный мужчина в расцвете сил.
– Вам кого?
– спросил приветливо.
– Наверное, вас, если у вас есть сын в детдоме.
– Петька? Ну, есть!
– На смену приветливости пришла настороженность.
– Я врач. Недавно работаю в этом детдоме...
– Что-нибудь не в порядке со здоровьем у Петьки?
– А вы когда там были?
– Не был и не собираюсь! У меня семья!..
– Он сделал неопределенный жест рукой в глубь квартиры.
– У вас новая семья. Но ведь сына не зачеркнешь.
– Почем я знаю, мой ли это сын! У его мамы много мужей было.
– Неужели никакой памяти о нем?
– А чего беспокоиться! Пристроен: сыт, одет, обут. Не пропадет!..
Еще месяц назад я заведовал детским отделением в нашей больнице. Пять палат, ординаторская, процедурная, буфет.
Жизнь текла по хорошо накатанной колее. Неожиданностей особых не было.
Наш поселок в часе езды от Ленинграда. Трудных больных обычно увозили в райцентр, в город. Наши же пациенты были спокойными среднепростуженными, среднестрадающими. Мы их лечили по схемам: добросовестно, от альфы до омеги. Среднелечащий персонал.
Детдом был у меня в нагрузку. Районное начальство обязало присматривать. Ходил туда каждый день. Вылавливал больных. Добирал с их помощью план по койко-дням...
– А я одну девочку мамой называю!
– говорит мне первоклассница.
– А почему ты ее так называешь?
– Не знаю. Просто так...
– Сергей Иванович, посмотрите в деле, как мое отчество?
– просит пятиклассник.
– А ты не ведаешь?
– Кажется, Евгеньевич...
Все детдомовцы душевно травмированы, все с покалеченной психикой. Они учатся, играют, бегают, визжат, дерутся. А внутри страх. Так мне представляется.
Правда словно пропасть, в нее ребята инстинктивно стараются не заглядывать. Правда в том, что они не нужны дома, не нужны семье, не нужны отцу и матери.