И проснулась.

Уняв бешено колотящееся сердце, она дотянулась до смартфона и посмотрела на время. До кормления Ефимки ещё часа два. Включила диктофон и кратко, обрывочными фразами, чтобы утром вспомнить, пересказала приснившееся. И снова провалилась в сон.

Когда запищал Ефимка она, как обычно, автоматически встала, взяла из кроватки ребёнка, села в кресло и дала ему грудь. Малыш впился губами в сосок, а Оксана вернулась обратно в сновидение. Нет, не уснула – просто вспомнила тот сюжет, на котором проснулась:

Актовый зал, красные флаги, портреты вождей. Октябрятская звёздочка гордо сверкает на лацкане пиджачка. Мальчишка во весь рот улыбается старшекласснице, приколовшей ему на грудь символ великой организации.

– Вот вырастешь, – говорит она, – станешь комсомольцем.

– Нет, – мальчишка тяжело вздохнул. – Когда я вырасту, комсомола уже не будет. И эсэсэсэра не будет.

– Что?! – девушка отшатнулась. И через пару секунд, осознав услышанное, вдруг заорала: – МарьИванна! Шаманов ведёт антисоветскую агитацию!

Оксана аж вздрогнула от её крика.

«Шаманов? Где-то я недавно слышала эту фамилию. Шаманов… Шаманов… А! Новый Сашин знакомый»

Вот уже к ним торопится пожилая учительница. «Что ты орёшь?!» – сквозь зубы шипит она на девчонку, хватает пацана за рукав и безжалостно тащит в учительскую. Заперев дверь на ключ, она резко встряхивает его за плечи: «Повтори, что ты сказал!»

Мальчишка в шоке. Он сам не понимает, зачем это брякнул, и вообще, с чего он это взял. Он пытается что-то ответить, но ком у горла не позволяет. Челюсти свело в подобие какой-то вражеской улыбки.

«Что?! Ты?! Сказал?!»

Наконец он не выдержал – разревелся.

Детские слёзы слегка отрезвили учительницу, она отпустила мальчишку и устало опустилась на стул. Когда рыдания перешли в редкие всхлипы, она сдёрнула с его пиджачка новенький алый значок: «Вот! Посмотри в глаза дедушке Ленину и попроси у него прощения за свои слова!»

Мальчишка зажал звёздочку в кулаке, и она вонзилась в ладошку вывернутой булавкой.

Ефимка отпустил грудь, весело срыгнул и закряхтел. Оксана немного перевернула его и снова вернулась "в учительскую".

Это стало уже незыблемым правилом, неписаным законом и хорошей привычкой – обязательно разбираться со всеми негативными эмоциями. Неприятные сны тоже относились к этой категории и подлежали осмыслению наравне с реальными событиями. И даже не наравне, а в первую очередь, поскольку, если сразу не решить задачку, пришедшую во сне, завтра она забудется, а послезавтра (условно) проявится реальной проблемой в жизни. Конечно, выглядеть она будет совсем иначе, но… В общем, при Катюшкиной болезни с такими вещами лучше не шутить.

Заметили они эту болезнь, когда Катерине исполнилось три года. Было плановое обследование: окулист, невролог, эндокринолог, стоматолог, хирург. И только у окулиста, слава богу, не возникло к малышке вопросов. Остальные хмурились, что-то писали в карте и говорили «будем наблюдать». А хирург вообще долго, озабоченно водил пальцами по спинке и наконец выдал диагноз – сколиоз. Советовал не пугаться, мол всё это в современных условиях лечится. Они и не напугались, начали делать массажи, гимнастику. Невооружённым глазом было и не определить отклонения позвонков от правильного положения.

Но однажды Оксана сильно разозлилась на Рихарда – одного из друзей и соседей. Они не сошлись в мнениях по некоторым аспектам дальнейшего развития деревни. Всю ночь тогда Катюшка ныла и постанывала во сне, а наутро обнаружили, что спинка её как-то слишком сильно искривлена. Помчались в больницу. Хирург сказал, что какие-то мышцы спазмированы и из-за этого ребёнка перекосило. Выписал лекарства, но они почему-то не особо помогли. Прямо на глазах дочка превращалась в горбунью, вгоняя Оксану в депрессию.

А потом случилось вовсе кошмарное – дети что-то не поделили в песочнице. Разделились на два лагеря. Предводителем одного оказался сынишка Рихарда, а другого – Катюшка. Ну и в пылу разборок она назвала его Карликом. Уменьшительное от Карл, так что ничего, вроде, обидного. Родителям тоже надо было думать, как ребёнка называют. Ну а тот в отместку обозвал Катюху ведьмой горбатой.

У Катьки губы задрожали, она развернулась и бежать. Но вместо того, чтобы кричать «Мама он обзывается», или чего-нибудь в этом роде, она вдруг заорала «Дядя Рихард разбился». А вечером позвонили и сообщили, что Рихард попал в аварию. Вот только по времени не совпадало. Получалось, что авария произошла значительно позже детской ссоры. Часа через два или три. Вот и гадай – то ли случайность, то ли предвидение. А то ли вообще – проклятье.