Оценка посадочных зон. Разведка потенциальных посадочных площадок для транспортного взвода «Хьюи». Делать тщательную воздушную проверку физических характеристик посадочной зоны, задавая себе вопрос, если бы я летел на «слике», хотел бы я приземлиться в этом районе?

Воздушное прикрытие наземных частей (к примеру, аэромобильного стрелкового взвода). Облет со всех сторон дружественного подразделения на земле, в качестве глаз в воздухе, помогая им достичь своей цели, сообщить информацию, помочь выбрать более выгодную позицию, и держать подразделение в курсе о местности и ситуации по их фронту и флангам.

С 24 по 29 марта я продолжал летать как второй пилот-наблюдатель с пилотами-разведчиками Биллом Джонсом и Джимом Моррисоном. С моим новым позывным разведчика, «Темная лошадка» Один Семь, я записал себе 14,4 часа боевых полетов. В основном в трапециевидном районе, включавшем в себя «Железный треугольник» и каучуковую плантацию Мишлен.

И Джонс, и Моррисон были отличными разведчиками и хорошими учителями. Они провели во Вьетнаме примерно одно время и летали вместе, обучая своим методам разведки друг друга. Их основные методы были очень похожи, но Моррисон подчеркивал скорость полета.

— Не опускайся ниже шестидесяти узлов. Если это сделаешь, вас собьют — говорил он.

После многих часов налета, я согласен, что Моррисон статистически был прав. Чем чаще разведчик летал медленнее шестидесяти узлов, тем чаще он получал попадания — без вопросов. Вьетнамские стрелки на земле имели привычку стрелять прямо в вас, не используя упреждение. Двигаясь относительно земли со скоростью шестьдесят — семьдесят узлов, вы оставляли их пули в трех — четырех футах (0,9 — 1,2 м) позади машины.

С Биллом Джонсом разведка означала уделять внимание каждой детали, в то же время не упуская целого. Концентрируясь на формах, цветах и оттенках, Джонс сделал разведку искусством. Он понял и познакомил меня с пятью основными принципами разведки с вертолета: пристальное внимание к контрасту, цвету, блеску, углам и движению.

Со временем я смог придать этим основам свою степень восприятия. Я открывал для себя снова и снова, насколько фундаментальными были эти понятия в поиске, блокировании и уничтожении противника — особенно противника, который был так хитер в маскировке своей деятельности и который был у себя дома, в своей привычной среде.

Возвращаясь на базу с тех первых разведывательных полетов, я был физически вымотан, но эмоционально на высоте — в восторге, ожидая возвращения в воздух и возможности сделать все лучше в следующий раз. В ходе самооценки я осознал свою проблему: я пытался увидеть все, что только можно увидеть на земле. Поэтому я видел только сплошную массу размытой местности. Я сделал то, что делал каждый начинающий пилот-разведчик — сфокусировался на макро, а не на микро. Это затопило мои чувство, перегрузило мои сенсорные возможности.

К 31 марта Билл Хейс вернулся из отпуска. Это означало для меня возможность начать переподготовку на OH-6, с Хейсом в качестве пилота-инструктора и мною, как первым пилотом.

Билл Хейс был сильным, добродушным чернокожим, весящим должно быть более 220 фунтов (>100 кг), ростом не менее шести футов и двух дюймов (188 см) и имел руки, огромные как теннисные ракетки. Разведывательная пташка была маленьким вертолетом и Билл Хейс не просто садился в OH-6 — он надевал его. Каждый, кто знал Билла достаточно хорошо, чтобы ему это сошло с рук, звали его Бафф, что расшифровывалось как большой уродливый толстый ублюдок! [7]

В первый раз, когда я поднялся на борт OH-6 с Хейсом, я не мог не заметить, как эта пташка-разведчик просела к земле под его весом. Посадочные полозья OH-6 имели амортизаторы на стойках, которые поддерживали вертолет, для обеспечения гидравлической подушки полозьям при взлете и посадке. По мере того, как каждый член экипажа занимал свое место в вертолете, вы могли видеть, как расходятся и проседают полозья. Когда одним из этих людей был Бафф Хейс, вы почти слышали их стон.

Я изучил руководство по эксплуатации N10, а, также, по техническому обслуживанию N20 и N30 и был на «Вьюне» множество раз, как в качестве второго пилота, так и бортстрелком. И я провел буквально часы в выключенном вертолете, в кресле пилота с закрытыми глазами, мысленно запоминая где находятся все переключатели и приборы кабины.

Во время нашего первого полета Хейс поручил мне «привести машину сюда и зависнуть». Это было первое, что делал пилот вертолета при переходе на новый тип — зависал на машине примерно в трех футах (прим. 0,9 м) от земли, затем рулил вперед и назад, влево и вправо. Упражнение очень быстро рассказывало вам об особенностях конкретного вертолета.

Выполняя этот базовый маневр на OH-6, я сразу узнал кое-что насчет этой машины — о давлении на левую педаль. На OH-6 был настолько сильный крутящий момент на рулевом винте, что на левую педаль шло постоянное усилие. Вы могли почувствовать это давление своими ногами.