Я едва мог пошевелиться. Размахивая разряженной М-16 над головой я вопил:

— Стой! Вернись или я тебе устрою!

Он не мог знать, что у меня разряжено оружие.

Но он все равно удирал. В отчаянии я повернулся к Каллоуэю, который все еще удерживал работающий на холостом ходу «Вьюн» на перемычке. Я указал ему на парня и крикнул:

— Возьми его… сбей его!

Каллоуэй, как я быстро усвоил, не был пилотом, которому надо было повторять дважды. Он поднял вертолет и стремительно взлетел, держа «Вьюн» примерно в двух футах (прим. 0,6 м) над поверхностью.

Он описал дугу прямо над головами рисоводов, которые начали нырять в воду во всех направлениях. Это вызвало оглушительный шум, так как все тридцать громко кричали (вероятно, набор различных вьетнамских ругательств) и одновременно падали ниц.

Мой парень бежал изо всех сил по воде от Каллоуэя, преследующего его. Я мог только наблюдать — мои ботинки так глубоко увязли в илистом грунте на дне рисовой чеки, что я едва мог двигаться.

Мне удалось пробиться вперед на пару шагов, пока Каллоуэй пытался загнать бегущего вьетнамца в угол. Боб догнал подозреваемого и кружил какое-то время над его головой, чтобы дать ему понять, что тому не скрыться. Затем Каллоуэй снизился прямо перед ним, отрезая пусть к спасению. Поток воздуха от винта превратил рисовое поле в подобие извергающегося гейзера в Йеллоустонском парке.

Каждый раз, когда «Вьюн» опускался перед вьетнамцем, он менял направление, как полузащитник, выписывая причудливые кренделя при беге по полю. OH-6 Каллоуэя напоминал йо-йо на леске, когда он дергал маленький «Вьюн» вверх и вниз, каждый раз умудряясь снова опуститься перед бегущим человеком и преградить ему путь. Боб, показывая невероятно умелую технику полета, загонял человека в угол, как крысу в ловушку.

Когда я направился к снующему «Вьюну» и разочарованному беглецу, то услышал звук в воде рядом со мной. Затем я увидел небольшие всплески воды на рисовой чеке не более чем в нескольких дюймах по обе стороны от меня.

Что за чертовщина? Я задумался. А затем быстро понял: очевидно, это были пули, направленные в меня и попавшие в воду!

Взглянув в сторону берега реки, я увидел дульные вспышки в линии деревьев в 150 ярдах от меня (прим. 140 м) — без сомнения, пару АК47, подмигивающих мне.

И вот я стою в полной жопе на рисовом поле, с разряженной М-16 и без запасных магазинов, и не имею возможности сказать ни «Кобре», ни разведчику, что меня обстреливают.

Решив, что надо что-то делать, я присел в воду и нашарил кобуру своего.45. Вытащив мокрое оружие, я сделал пару выстрелов в сторону реки, прежде чем понял, насколько это бесполезно. Использовать мой.45-й на такой дистанции, было все равно что тушить пожар в ста пятидесяти ярдах с двадцатипятиярдовым шлангом.

Каллоуэй на машине-разведчике был уже в двадцати ярдах (прим. 18 м) от меня. Он кидался на добычу, заставляя его падать в воду каждый раз, когда он разворачивал машину. Каждый раз, когда человек вставал, чтобы бежать, Боб разворачивал машину бортом перед ним, а затем раскачивал полозья взад и вперед, толкая его. Используя борт, как боксерскую перчатку, Боб с видимым удовольствием продолжал сбивать парня обратно в воду.

Несколько раз уронив измученного мужчину, Каллоуэй умело сманеврировал «Вьюном» над вертящимся подозреваемым и, в конце концов, придавил его поперек плеч, прижав внизу рисового поля.

Пока Боб удерживал мужчину в воде, я, наконец, добрался до зависшей машины и подполз к кормовому отсеку бортстрелка. Подключив свой микрофон в шлеме, я вызвал Фишмана:

— Три Четыре, у меня плохие парни на берегу реки на шесть часов прямо от нашего хвоста. Они стреляют по мне. Вы не могли бы прочесать берег реки, пока они не накрыли нас?

С моими последними словами, Фишман пошел на боевой заход, отправляя ракеты в полет к линии деревьев. Когда я сообщил, что рок-н-ролл Пол устроил там, где я и хотел, то выскочил из вертолета и велел Каллоуэю поднять вертолет с парня. А я спрыгну вниз, чтобы взять его.

Когда «Вьюн» поднялся, я был снова в воде, вытаскивая пассажира. Его глаза были вытаращены, так что я схватил его одной рукой за воротник рубашки, а другой врезал ему по морде. Его глаза закатились и он отрубился, обмякшее тело упало в воду.

Каллоуэй подвинул «Вьюна» ближе, чтобы я мог подобрать парня и забросить его в вертолет в кормовой отсек. Я даже не стал его связывать, просто взял грузовую стропу и стянул ему позади руки и ноги. Он был все еще без сознания, так что больше не доставлял мне проблем.

Запрыгнув обратно на левое переднее кресло птички, я схватил управления и сказал Каллоуэю:

— Взял. Давай валить отсюда.

Когда мы взлетели с рисового поля, Каллоуэй посмотрел на меня, и сморщил нос.

— Господи! От тебя прямо дерьмом несет!

— Спасибо большое! Кстати, для курсанта-пилота, ты проделал чертовски хорошую работу, летая там. Чертовски хорошую… И я это высоко ценю.

Мы отправили нашего подозреваемого вниз по реке, в комплекс АРВН, где он быстро был опознан как майор из дивизии ВК, расположенной недалеко от Дау Тянг. Более того, его допрос показал, что он был сборщиком налогов. Его работа заключалась в том, чтобы ходить среди местного населения вдоль реки Сайгон и заставлять их платить сбор для поддержки ВК. Он вымогал у крестьян продовольствие и деньги и даже заставлял их доставлять припасы войскам Вьетконга. Этот парень был отличной большой рыбой в качестве пленника — чертов счастливый случай для нас, так как мы были на обычном учебном вылете.