Кай уставился на меня. Что ты делаешь?

Безмолвное сообщение громким и ясным эхом отозвалось в моей голове. Я проигнорировала это, хотя теплая боль скрутила мое сердце от того, как непреклонно он пытался защитить меня. Он не лгал, но так оно и было. Для меня.

— Что я пытаюсь сказать, так это то, что я знаю, что сделала, — сказала я, сосредоточившись на Паркер. Это просто работа. Я могла бы найти еще одну. Вероятно, у этого не было бы таких же преимуществ, часов работы и оплаты, но я бы выжила. И если Габриэль устроит мне разнос за то, что я снова сменила работодателя ... Что ж, я перейду этот мост, когда дойду до этого. — И я готова принять последствия.

Было время, когда я была бы счастлива позволить другим сражаться за меня, но пришло время мне взять на себя ответственность за свои действия.

Взгляд Кая прожег дыру в моей щеке. Рядом с ним Данте выпрямился, демонстрируя искру интриги впервые с тех пор, как я вошла в комнату. Его присутствие было явно вызвано лояльностью к Каю, а не каким-либо особым интересом к моему будущему в Вальгалле.

Паркер вздохнула, в этом звуке слышалось сожаление. Я была одним из ее лучших сотрудников, но она была приверженцем правил. Как мой менеджер, она принимала на себя ответственность за мои промахи.

Она посмотрела на Вука в поисках подтверждения. Его подбородок опустился, и хотя я ожидала этого, просила об этом, ее следующие слова все равно пробили дыру у меня в животе.

— Изабелла, ты уволена.

ГЛАВА 26

Я не последовал за Изабеллой после того, как она ушла. Инстинкт кричал мне утешить ее, но разум остановил мою руку. Прямо сейчас на нас было слишком много глаз; я не хотел рисковать, втягивая ее глубже в этот беспорядок.

Кроме того, мне нужно было успокоить около сотни других людей, прежде чем я смогу сосредоточиться на своей личной жизни.

Репортеры, члены правления, руководители компании, друзья и семья...мой телефон звонил без умолку с тех пор, как фотографии разлетелись по Интернету тем утром. Я не был кинозвездой или рок-звездой, но все еще было много людей, интересующихся жизнью богатых и скандальных. Бонусные баллы, если скандал повлиял на будущее одной из крупнейших и известнейших корпораций мира.

— О чем ты только думал? — Ярость моей матери перекинулась через черту, не остановленная тысячами миль, разделяющими Нью-Йорк и Лондон. — Ты понимаешь, что наделал? До голосования остались недели. Это может все разрушить!

Мигрень поползла по моему черепу и сдавила его. Я смотрел в окно конференц-зала Вальгаллы и мой желудок бурлил от коктейля эмоций.

Я не сомневался, что за этим беспорядком стоит Виктор Блэк. Национальная звезда была его публикацией, и этот ублюдок был достаточно мелочным и мстительным, чтобы послать кого-то следить за мной после того, как я задел его эго.

— Это невинные фотографии, — сказал я. — И это Национальная звезда. Никто не воспринимает Звезду всерьез.

Это было то же самое оправдание, которое я использовал ранее. К сожалению, мою мать было не так легко поколебать, как Паркера.

— Невинными были бы фотографии, на которых ты читаешь детям во Всемирный день книги, а не разгуливаешь по Нью-Йорку с этой женщиной, — холодно сказала моя мать. — Бармен? Правда, Кай? Я свела тебя с кем то вроде Клариссы, а ты выбрал заурядную золотоискательницу? Ради всего святого, у нее фиолетовые волосы. И татуировки.

Гнев преследовал мой стыд, испепеляя его в одной огненной вспышке.

— Не говори о ней так, — сказал я, мой голос был смертельно тих.

Моя мать на мгновение замолчала.

— Только не говори мне, что ты влюбился в нее. — Намек на насмешку прозвучал в ее словах.

Конечно, нет.

Отрицание вертелось у меня на кончике языка, но как бы сильно я ни давил, оно не сдвинулось с места.

Мне нравилась Изабелла. Она нравилась мне больше, чем кто-либо, кого я мог вспомнить. Но между подобными и падшими существовал огромный океан различий. Первый был безопасным, четко обозначенным путем. Последнее было внезапным, потенциально смертельным падением со скалы, и я не был готов совершить этот прыжок.

Я не знал, как классифицировать свои чувства к Изабелле. Все, что знал, это то, что мысль о том, что я никогда больше ее не увижу, ощущалась как зазубренное лезвие, пронзающее мою грудь.

— Мы все еще можем это спасти. Как ты и сказал, это Звезда. — Моя мать отошла от своей первоначальной линии допроса. Она не настаивала на вопросе Изабеллы, вероятно, потому, что боялась получить ответ, который ей не понравится. — Опирайся на ее ненадежность. Заверь правление. И, ради Бога, перестань встречаться с этой женщиной.