В голосе дедушки звучал такой знакомый мне скепсис. За ироничное отношение к жизни я просто его обожала. Но сейчас меня немного раздражало то, что он говорил. Это он всю жизнь гонялся за удовольствиями и успел перепробовать все, что можно. Он был непостоянен, со многими жесток, ко многим равнодушен. Женщин у него было больше, чем желания их удовлетворять, и они, чувствуя это, старались его вызвать, окружая даже в почтенном возрасте, пытаясь привлечь внимание.

Но под закат жизни он получил то, что хотел, — тишину, нарушаемую лишь скрипом качалки, ароматный дым сигариллы, кучу старых писем в большом картонном ящике, перемежаемых иногда чересчур откровенными фотографиями и гнусными картинками. И еще — возможность вспоминать то., что приятно, забывая все плохое. Я знала, что я такая же, как он, но не стоило постоянно напоминать друг другу о недостатках — я же ему ничего не говорила.

— М-да… Один раз все же стоит это сделать, милая, ты права. Я лично всегда считал, что женщина несвободная или даже условно несвободная, разведенная или овдовевшая, вызывает у мужчин большее желание. Она достаточно зрелая, чтобы играть дурацкие роли, она обжигалась, в ее сердце, возможно, живет призрак другого. А ведь нет ничего приятнее, чем вытеснять кого-то из сердца, занимая его место…

Дедушка мечтательно закатил глаза, видимо, вспомнив что-то. В другой раз я спросила бы его, о чем он думает, но только не сейчас. Он это понял, поправил на коленях плед и задымил сигаркой.

— Кстати, где вы собираетесь жить? Надеюсь, не на даче? Дача твоя, но я не хочу, чтобы мужчина, которого ты три месяца будешь считать своим мужем, а потом не вспомнишь его лица, спал в нашем доме. — Качалка заскрипела сильнее.

— Нет, дедушка. Не волнуйся. Там никого не бывает. А жить мы будем в квартире, которая принадлежит его бабке. Она живет с его родителями, потому что за ней надо ухаживать, а квартира в его распоряжении.

— Ну и что же это за квартира? В каких условиях ты будешь жить? Надеюсь, это в центре?

— Да нет. Это на окраине, но там чистый воздух. А квартира… Так, ничего особенного. Вытертый паркет, много хрусталя и… рога…

— Рога?

— Да, рога. Дурацкие рога в коридоре. Наверное, это единственное необычное, что там есть…

Дедушка покачал головой:

— Не то чтобы я был суеверен…

Я засмеялась, и он улыбнулся мне ласково, с готовностью демонстрируя ослепительно белые фарфоровые зубы — восхитительную работу дорогого протезиста.

— Тебе надо идти, милая. Поцелуй меня и принеси халат, мне холодно в пижаме. Только не зеленый, а синий, прошу тебя. Я люблю красивые сочетания цветов — с желтым сочетается синий. Это доставляет мне радость на склоне лет.

— Пожалуйста, на мою свадьбу приходи в смокинге.

— Я подумаю. Такие вопросы не решаются за пять минут…

Оставив капризного старика в одиночестве, я поехала на Арбат покупать себе подарок на свадьбу — пухлые золотые серьги от итальянской фирмы «Барака», 750-я проба, девяносто долларов за грамм. И надела их тут же, в магазине, сняв презрительно маленькие гвоздики от «Картье» — подарок давнего знакомого, когда-то такого же оригинального и ослепительного, но так же быстро надоевшего.

Я не думала о том, что мне предстоит. Я знала, что за несколько месяцев яростного секса успела вроде бы полюбить человека, которого совсем не знала и у которого плюсов было меньше, чем у остальных моих знакомых. Он был небогат, довольно молод, он заканчивал Академию внешней разведки, и перспектив и связей было у него одинаково мало. Но меня, равнодушную к красивым мужчинам, всегда предпочитавшую красоте бумажник или кредитку, неожиданно подкупила его внешняя привлекательность. Он и вправду был красив — высокий рост, черные, зачесанные назад волосы, пухлые губы и глаза, которые прожигали на мне одежду.

В одну из жарких ночей он предложил мне стать его женой — видимо, не очень понимая, о чем просит, а я, видимо, тоже не очень это понимая, задвигалась быстрее, приблизившись вплотную к его лицу, щекоча волосами. И, откинувшись назад, вздрагивая и тяжело дыша, выкрикивала в потолок, адресуя характерный в таких случаях вопль Богу или Случаю: «Да! Да! Да!» А он вернулся ко мне, словно указание, как правильно поступить, отскочив от неба и осев в голове принятым решением.

Кто-то резонно заметил бы, что при таких обстоятельствах не стоит принимать глобальных решений. Я и сама это понимала и не ждала от него, что он повторит свою просьбу, когда страсти поутихнут. Но я ошиблась.

Я нравилась ему, очень нравилась. Он был обычным позером, и ему доставляло удовольствие, когда другие мужчины щупали меня глазами, а иногда останавливались и смотрели вслед. Как мне были приятны взгляды других женщин, направленные на него. Я не думала о том, что в дальнейшем меня начнет это раздражать, — это было бы глупо, так думать, когда ты постоянно слышишь признания в любви и рассказы о долгой, спокойной и мирной семейной жизни.

Мы познакомились с ним в пансионате, куда я поехала, поддавшись на дедушкины уговоры. Неумно было — я и сейчас так считала — ехать в какой-то идиотский дом отдыха, где живут одни пенсионеры, когда у тебя есть теплая комфортабельная дача. Просто мне надоело сидеть в четырех стенах и захотелось отдохнуть в какой-нибудь Испании, но когда я обратилась к дедушке с просьбой профинансировать отдых, он отказался наотрез, заметив, что и так меня избаловал. Ну а если уж мне и вправду надо отдохнуть, он готов взять мне путевку в ведомственный пансионат — это будет не менее полезно и обойдется дешевле.