В органах ВЧК-ОГПУ-НКВД с 1921 г. Сначала был старшим инспектором политсекретариата Северо-западных войск ВЧК, затем уполномоченным по войскам ВЧК в Карелии. С 1922 г. – старший инспектор Политотдела войск ОГПУ. Награжден Грамотой ВЧК-ОГПУ, ему вручен нагрудный знак № 393. В ноябре 1922 г. был назначен начальником политотдела войск ОГПУ Средней Азии. Принимал активное участие в ликвидации отрядов Ибрагим-бека, за что награжден двумя орденами – Трудового Красного Знамени Туркменской ССР (1928 г.) и Красного Знамени Узбекской ССР (1930 г.). Затем, в 1933 г., он вдруг был разжалован и отправлен в Алдан. В этом году через участок границы, за охрану которой отвечал И.А. Дорофеев, за кордон убежал бывший помощник И.В. Сталина Б. Бажанов…

Опытный чекист, Дорофеев и в Алдане сумел встать на ноги. Стал начальником Алданского оперативного сектора НКВД ЯАССР, затем и первым заместителем А.П. Коростина.

Вот какова была биография у И.А. Дорофеева – одного из ключевых фигур в репрессиях 1937–1939 гг. в Якутии.

Его правая рука в проведении массовых репрессий в Якутии – старший лейтенант госбезопасности Захар Николаевич Беляев был на пять лет моложе. Тоже выходец из рабочей семьи, в 1917 г. примкнул к большевикам, членом партии которых стал в марте 1918 г. В 1919 г. был направлен в ВЧК, с тех пор – на оперативной работе в органах ВЧК-ОГПУ-НКВД. В Якутии 3.Н. Беляев был начальником СПО – секретного политического отдела УГБ НКВД ЯАССР.

Сам Андрей Петрович Коростин тоже был опытным чекистом, работал еще с Ф.Э. Дзержинским. В Якутию прибыл в 1934 г., наладил четкую работу ОГПУ Якутии. При нем был взят курс на широкий призыв в ряды чекистов местных кадров.

А.П. Коростин еще и отладил механизм агентурной работы, привлекал к сотрудничеству с органами госбезопасности много секретных сотрудников (сексотов) в самых разных слоях населения. Работа сексотов хорошо оплачивалась. Коростин свои агентурные кадры берег и старался их продвигать по службе.

Приведем один документ, освещающий деятельность секретной агентуры органов НКВД.

Восьмого октября 1939 г. комендант НКВД ЯАССР сержант госбезопасности Пушкарев написал «Пояснительную записку», когда он был секретарем А.П. Коростина: «В 1937 г. летом м-ц не помню, к Коростину попросился на прием гр-н Аргунов (имя отчество не помню) пропустив его к себе я узнал цель его прихода, он пояснил что у его матери работники УРКМ отобрали золотые вещи как-то табакерку, и др. которые он хотел продать артистам гортеатра и продолжать учебу, после приема у Коростина он показал мне его заявление и просил к кому обратиться там было написано «вр. Нач. УРКМ возвратить отобранные вещи». Я ему пояснил, после этого он начал расспрашивать где сейчас находятся сотрудники НКВД Лукашев, Ахчагныров и др. Я поинтересовался для какой цели он спрашивает, мне ответил что он у них работал «тайным агентом» и давал им кое какие сведения и сейчас у него есть кое что сообщить через 2–3 дня. Я ему предложил зайти с этими сведениями через 2 дня ко мне (…) Через два дня ко мне явился Аргунов и принес сводку на гр-на (фамилии не помню точно) кажется Павлова занимавшегося а/с агитацией. Я сводку принял и предложил ему связаться с Беляевым и сам доложил ее наркому и по его указанию передал Беляеву» (орфография сохранена).

Этот «тайный агент» был Георгием Герасимовичем Аргуновым, штатным (получающим регулярные гонорары и премиальные) сотрудником-осведомителем НКВД ЯАССР. О нем мы еще расскажем. На основании подобных «сводок» начинались агентурные разработки и негласное наблюдение за подозреваемыми лицами, устраивалась слежка. Поступающие по агентурным, официальным (ответы учреждений на запросы НКВД), полуофициальным (негласная проверка документов и сведений о подозреваемом) каналам данные и результаты наружного наблюдения суммировались в так называемые «меморандумы» (досье). Постепенно круг лиц, попадавших под тайный надзор НКВД, расширялся. Органы госбезопасности имели досье на всех руководителей республики и большинство ответственных работников, деятелей литературы, науки и культуры, даже на студентов Якутского педагогического института и техникумов. На многих органы НКВД располагали «компрометирующими» материалами – доносами, агентурными данными, ориентировками-версиями. После февральско-мартовского (1937 г.) Пленума ЦК ВКП(б) поток доносов особенно возрос, НКВД ЯАССР активизировал агентурную работу.

Для иллюстрации возьмем ЦИК Якутской АССР. ЯЦИК по иерархии стоит выше НКВД ЯАССР, но последний часто требовал представить различные сведения, в частности, 28 июня 1937 г. из НКВД ЯАССР в ЯЦИК поступило требование представить именной список работников аппарата ЯЦИК, с перечислением всех лиц, имеющих допуск к секретным документам (в марте 1936 г. НКВД СССР разослал во все учреждения и предприятия конфиденциальный циркуляр № 37571 о максимальном сокращении лиц, допускаемых к секретному делопроизводству; впоследствии органы госбезопасности регулярно проверяли выполнение этого циркуляра). НКВД требовал даже представить список всех якутян, отправленных до июля 1937 г. в центральные области для получения образования.

Механизм получения ответов на запросы НКВД был так отлажен, что 31 октября 1937 г. НКВД ЯАССР отправил в ЯЦИК готовые формы представления списка работников ЯЦИК. А секретная часть ЯЦИК обязывалась регулярно отправлять в НКВД ЯАССР такие анкеты – в сущности, готовые досье.

Таким образом, НКВД ЯАССР располагал обширной информацией о многих тысячах советских граждан, доносами на сотни людей. Имелся и опыт разворачивания массовых репрессий, фальсификации дутых дел. Чтобы убедиться в этом, надо вернуться на несколько лет назад, в конец 20-х и начало 30-х гг.

«Ксенофонтовщина» – одна из самых малоизученных тем в истории Якутии советского периода. Настоящие документальные источники – уголовные дела № 145873 на П.В. Ксенофонтова и других 83 человек и № 515926 на М.П. Слепцова и других 28 человек – были недоступны историкам, поэтому освещение тех событий в нашей историографии не опиралось на полное изучение всех документов.

Мы полной исторической реконструкцией событий «ксенофонтовщины» занялись недавно, поэтому воздержимся от категоричных выводов. Скажем только, что бытующий среди части историков взгляд на те события страдает односторонностью. В числе репрессированных по обвинению за организацию и участие в вооруженном выступлении в Якутии в 1927 г. было немало юридически невиновных лиц (большая часть была осуждена внесудебными органами, встречались и лица, не осужденные никакими органами, но тем не менее понесшие уголовное наказание. Сейчас стоит задача по их полной юридической реабилитации. Первые шаги в этом направлении уже предпринимаются. Например, М.И. Жирков, бывший командир отделения Якутской национальной роты в 1924–1926 гг., был арестован Намским ОГПУ 26 июля 1927 г., а 9 января 1928 г. осужден коллегией ОГПУ ЯАССР к 3 годам лишения свободы. После отбытия наказания постановлением был выслан из ЯАССР сроком на 2 года. Домой он вернулся только в 1936 г., потом воевал на фронте и пропал без вести 25 июля 1943 г. Постановлением Президиума Верховного суда ЯАССР от 15 января 1990 г. М.И. Жирков был реабилитирован полностью. А скольким еще предстоит вернуть честное имя…)