Водка кончилась, решили гонца послать. Сначала я вызвался, но потом думаю: неспроста это мужик про голубизну намекает. Лучше я останусь. Я-то крепче Болезного в физическом плане. Ежели мужик и поимеет на счёт меня какой-никакой содомский порыв – отмахаюсь. А Болезный он ведь только понты кидать, а так – сразу полон рот буёв будет. Или порубят его здесь к едрене-фене на суповой набор от Чикатило & Кo.

Показываю знаками Болезному, чтоб он сгонял в магаз. Этот мудила вроде как понял мою азбуку глухонемых и убежал за водкой.

20 минут его ждём… 30 минут… Наш самурай уже взялся показывать мне на сосисках остроту мечей, ставить группу «Dair Straits» (терпеть не могу) на своей стереобомбе, плакаться про свою жабу-стерву, что даёт только по большим церковным праздникам… Одним словом, думаю, сейчас очередь и до меня дойдёт. А это всё так – лубрикант для заднепроходного отверстия. Знаем мы этих стареющих нуворишей…

Наконец опасение за мою целкость пересиливает остроту предстоящего «удовольствия». Звоню, предварительно выйдя на лестничную площадку, на мобилу Болезному:

– Ты где, мудила! Мать твою, меня щас здесь на куски порубят или выдерут, чего доброго! Тебя ж за водкой послали, козлодой сраный! Ты чё, мля?! Ты чё, ваще, а?!

– Я в маршрутке домой еду. Деньги в почтовом ящике… – мямлит Болезный.

– Чё-ооооооооо?! Ах ты, сучара мудянская!

– Н-ну, я подумал ты мне знаками объясняешь, что надо сматывать, – еле шепчет Болезный в свою переносную звонилку.

Всё ясно. Короче, этот ублюдок обоссался за свою шкурку и решил меня просто кидануть. Кое-как уговорив мужика, что я мигом – только водки взять (а то кореш козлом оказался), я и сам сматываюсь. Прихватив бабки из почтового ящика, конечно.

Неделю с Болезным после того случая не разговаривал. Потом отлегло. Главное, что не злой он, этот Болезный. Юродивый слегка. Это ж додумался, крендель, про почтовый ящик, хе-хе!

***

Уличная жара сходит на нет. Сидячие места на Трёхе обрастают телами той или иной степени упитости. Идут по кругу пластиковые стаканы с портвейном и прочим алко-отстоем. Барышни приличные сосут «Holsten», но, по мере убывания капиталов, и они перейдут на что-то массовое, современное. Кто-то неподалёку уже лежит харей в луже рвоты. Кто-то, отлучившись отлить в подворотню, попадает в гостеприимные лапы ментовского патруля. Словом, пролетарская богема на отдыхе. Пятница…

На нашей скамейке: Керосин, Бильярдо, Костик-с-Мариной (неразлучный человеческие особи), поблизости машет клешнями Болезный, глумясь над очередной жертвой своих бородатых анекдотов. Остальные рыла даже не знакомы…

Всё сильней даёт знать о себе либидо. Пьяными глазами я шарю по сторонам в поисках объекта похоти. Вот тебе и лето, мать твою. Покой нам только снится! Снится, точней, одна порно-приблуда. Да и наяву не лучше – перманентный стояк. Возникающий то в общественном транспорте, и тогда приходится складываться в причудливую позу из арсенала танцовщика Нежинского – дабы никто не засёк оживший болт, то прямо посреди улицы, когда мимолётная красотка вильнёт манящим крутым бедром.

Зуд в промежности подпрыгивает в топ. Мысли конденсируются на одном слове – ГРЕБЛЯ. В брюхе скручивается какой-то жгут из горящих кишок. Всё! Трыдец! Больше не могу…

Я вскакиваю со скамьи, отвожу в сторонку Болезного и Бильярдо и выдавливаю: «И-идём в Горсад… ж-жаб… с-снимать…». «Идём!» – выпаливают двое так быстро, точно я озвучил мысли в их накачанных алкоголем головёнках.

Сфокусировав взглядом почкующийся тротуар и определив диспозицию, двигаем к Горсада. Не забываем прихватить в киоске ещё пару пива «Охота-крепкое». Костик-с-Мариной увязываются с нами. Отлично. На фоне нашего отряда фриков я буду смотреться во время предстоящего съёма Шоном Коннери.

Вот я пьянь! Опять нажрался до потери комплекса неполноценности. Мачо-Засрачо херов. Но доля правды тут есть. Забыл сказать, что Бильярдо – экземпляр под стать Болезному. В своё время он сидел на герыче, и теперь его манера говорить похожа на мяуканье ожиревшего кота. Кот прищемил яйца брюхом, набитым рыбьими головами, и теперь лежит, страдает. И одновременно тащится, будто вколол себе в вену дозняк. Да и так с него Мону Лизу не писать…

Что до Костика-с-Мариной, то эти для антуража. Один буй они постоянно зациклены на себе, как Шерочка с Машерочкой.

Горсад. Титанический гадюшник, напичканный женскими телами всех форм. Слюни от вожделения свёртываются в вязкие комки. Шейные позвонки трещат в сцеплениях от желания уследить за многообразием самок: блондинки, брюнетки, рыжие… с источающими половой призыв выпуклостями-впуклостями.

Вон, к примеру, за ту – с волосами, окрашенными в металлик, под стать «мерсу», у которого она примостилась, затянувшую в бриджи свои насоляренНые окорочка – я готов продать сейчас собственную Родину-Мать (впрочем, эту шлюху давно продали) и усеянный 12 тройками мой школьный аттестат. Но маза в том, что у неё давно имеется персональный грёбарь. Он же, передвижной кошелёк. Ржёт рядом мудила. Корчит свой протеиновый гребальник цвета птичьего дерьма пополам с перцем в компании таких же дегенератов. Гребальник просит базуки. Дегенераты столпились в кружок: коренастые пузыри мяса в спортивках «Аdidas». Будто насаженные стоймя на подпорки, готовые к копчению свиные туши. Подпорки под углом в 45 градусов – такая у них «пацанская» мода. Ну почему у ублюдков всегда так согнуты костыли, будто каждый из них 15 лет служил в кавалерии под началом Будённого?! Точно в трусах у них по паре слоновьих херов, которые мешают им ходить. В пустыню бы козлов. К абрекам. Или в каменный век с одной корявой дубиной в руке и стойким чувством голода в брюхе. Там бы мы поглядели, кто кого. Я бы там продвинул эволюцию своим генетическим материалом! А такие как вы – тиранозавры с мозгом величиной с арахис – сдохли бы под натиском жилистых и хитрых homo timotheus. Да я бы за эту мандюшку, которую вы на хор по субботам в бане пускаете, горло бы вам перегрыз. Всем разом. Царапался бы до последней капли спермы. А потом уволок бы её под ближайший куст и отделал бы с особым цинизмом…