Я принял от неё пальто, похожее на мешок, и повесил на крючок.

– Не обижайся, Ба… я его съем, – сказала девчонка визгливо и пронзительно. – Я подыхаю от голода. Ты должна мне его отдать!

– Только попробуй, дрянь, и ты вырвешь себе все зубы! Я тебя заставлю! – пригрозила бабка, потом она обратилась ко мне. – Пошли, там надо прибраться.

И я пошёл. Мы оказались в чёрной кухне. Там стояли тазы с горами немытой посуды, ящики с гнилыми овощами.

– Ба! Ну отдай его мне! – визжала тощая зубоскалка.

– Исчезни! – кричал ей горбун. – С другими делайте, что хотите, а этот нужен мне. Я давно хотел такой материал!

Они переругивались и друг с другом, и со старухой.

– Вышли вон с кухни и не смейте заходить! – крикнула бабка. – А ты принимайся за уборку.

Она сунула мне в руки лохматую щётку с длинной ручкой, а сама села на стул. Я скрёб липкий пол и только размазывал грязь… Я должен был отдыхать в гостинице, а не заниматься этим. Меня выдернули из моей жизни и погрузили в кошмар наяву. Мне хотелось кричать, плакать, но это было невозможно.

В кухне снова появилась худощавая девчонка. Поглядев на меня, она облизнула крупные треугольные зубы.

– Я сказала сюда не заходить! – заорала бабка и её складки на шее задрожали.

– Ты моришь меня голодом, но не запрещай хотя бы пить! Я хочу воды, – с обидой сказала девчонка.

Старуха дёрнула головой, мол «давай быстро». Зубоскалка шмыгнула ей за спину, но вместо кувшина, она схватила тесак для мяса и, размахнувшись обеими руками, ударила им бабке в затылок. Старая карга закатила глаза, издала булькающий стон и ощупала голову.

– ХА-ха-ХА-ха-ХА-ха! – тощая девчонка задыхалась от смеха.

Бабка подалась вперёд и грохнулась всем весом. Стул торчал ногами вверх на её огромной заднице.

Я исполнял последнее распоряжение старой карги – натирал пол щёткой. Теперь я ещё и размазывал её кровь по паркету. В кухню вошёл горбун.

– Ты зачем её убила? – обеспокоено спросил он.

– Хрычовка мне надоела, – девчонка затрясла хвостиками. – И ты слышал, что она сказала? Она больше не хотела приводить нам людей. Тогда зачем её терпеть?

Горбун поднял и опустил плечо.

Мелкая убийца подскочила ко мне и выбила швабру. Я застыл на месте. Девчонка раскрыла пасть и вгрызлась мне в левую руку. Я почувствовал, как острые зубы рвут кожу, мясо, перекусывают кости. Она отхватила мне два пальца – мизинец и безымянный. Мне было невообразимо больно и страшно, но кричал я только у себя в голове. Моё лицо не двигалось, глаза моргали не чаще обычного. Я лишь смотрел, как людоедка, стиснув зубы тянет жилы от моей руки.

– Гадина! – горбатый дёрнул девчонку за плечо, развернул к себе и врезал по лицу огромным кулаком.

От удара у неё изо рта вылетели мои пальцы.

– Не смей его жрать! – орал горбун. – Я забираю его себе.

– С какой стати? – девчонка ударилась в слёзы.

– Потому что я теперь старший в доме. Он мой, а ты можешь съесть хрычовку!

– Сам её бери и делай из неё свою дурацкую статую!

Я наблюдал ссору двух чудовищ, а из моей руки фонтанировала кровь.

Уходя Горбун взял девчонку за ногу и уволок её с кухни. Через минуту он вернулся с лампой и железной шкатулкой. Поставил эти вещи на стол и подобрал с пола мои пальцы.

– Садись! Пришью!

Моё тело послушно устроилось на стуле рядом со столом. В двери кухни появилось зарёванное лицо людоедки.

– Видишь! Он меня слушается! Значит, перешёл мне по наследству, – хвастался горбун.

Он вонзал иглу мне в плоть, работал нитью. Наконец мои глаза выдавили пару слезинок. Я хотел, чтобы моё сознание растворилось. Если тело больше не подчиняется мне, тогда для чего оставили разум? Чтобы терпеть пытки?

– Погляди-ка! – горбатый мучитель показал мне мою руку.

Он пришил мои пальцы наоборот – ногтями к внутренней стороне ладони! Мои бледные, обескровленные пальцы были согнуты не в ту сторону!

– Так красивее, – убеждал меня горбун. – Я большой художник! И ты будешь моей лучшей работой.

Я не был способен ему возразить, и «большой художник» с гордой улыбкой разглядывал мою руку.

– Он увидит твои статуи и пожалеет, что я его не сожрала! – дразнила мелкая людоедка.

– Вот дрянь… не зря хрычиха тебя так называла – оскорбился горбун. – Но твоя правда. Пусть посмотрит и решит сам, что лучше: быть съеденным или стать настоящим шедевром. Решим всё без ссор и у нас не будет обид друг на друга.