– Откуда они у тебя? Скорую вызвать? Нет? Ну, тогда я пошел. Будь здоров!

Машина Рубахина стояла на прежнем месте.

– За что ты ему?

– Ты следишь за мной?

– Ну что ты, Костян! Хотел посмотреть, с кем ты в Белом Доме дружбанишь.

– Да уж, дружба – козла с идиотом.

– Простите, вы-то кто будете? – с невинным видом осведомился Рубахин.

– Идиот, раскатавший губы.

– А мое такое убеждение – не пристало финдиректору «Рубина» обращаться с просьбами к разной шушере. Твой приятель здесь должностью что-то вроде старшего полового, а гонору – я те дам! Ты, Костян, ко мне обращайся. Али мы не буржуи? Сегодня, между прочим, приглашен в компашку, в которой, по слухам, сам областной «папа» будет. Разговор затеется, о чем попросить?

Инночкин уважал людей, следующих своим убеждениям – хоть и не было настроения трепаться, сел в машину к Рубахину.

– Так что же вы с друганом-то не поделили? – Соломон Венедиктович решил, что вопрос уместен.

И Костя ответил:

– Плохим пацанам свойственно бить хороших мальчиков, которых родители ставят в пример. Синдром отрицания.

– Это по-нашенски. Вот если б ты еще пить научился, цены тебе не было. Римляне говорили: «In vino veritas», – блеснул эрудицией Рубахин. – Истина в вине! А ты морду воротишь…

– Ищу смысл трезвой жизни, – ответил Костя. – Ты его случайно не видел?

– В моей жизни никогда не было такого смысла, – признался Рубахин, выруливая на дорогу. – Я его и не искал никогда. Тебя домой?

В полдень следующего дня позвонила Вербицкая:

– Поздравляю! У тебя появился соперник.

– И кто он?

– Ксенжик из министерства строительства области. Известна фамилия?

– Да. И что теперь будет? Твой «Альфа-Банк» устроит нам конкурс?

– Безальтернативно поедешь ты. Или я тут для бумаг скрепка? Вези представление от своего предприятия.

– Мне тут Рубахин обещал ходатайство губернатора в ваш банк, да не могу дозвониться – на связь не выходит.

– Было б здорово! Ищи его – время терпит.

Да где ж тебя черти-то носят! – снова и снова набирал Костя номер гендиректора.

А Ксенжик – стервец. То ли нарочно провоцировал, то ли совсем меня в грош оценил. Прав Рубахин – в Белом Доме чем ниже должность, тем больше гонору. Бюрократы – етивашувкорень! Ну, поговорили, ну не договорились, не совсем мирно разошлись. Так он что мне теперь – мстить собрался?

Откровенный выпад Ксенжика вроде бы не обречен на успех – Клара считает. Но, немного подумав, Костя решил, что это дело он так не оставит и что-нибудь предпримет в плане ответных мер. Но не сейчас. Сейчас главное знать – говорил ли Рубахин с «папой» по поводу рекомендации в «Альфа-Банк».

На очередное – абонент выключен или находится вне зоны досягаемости! – покатал на языке словосочетания «Соломон-Болобон, Рубахин-Дурахин» и решил отвезти Кларе представление «Рубина». Хоть что-то пока…

Вербицкая продемонстрировала ему письмо подписанное министром строительства Челябинской области.

– Вот, пошла на должностное преступление – держу у себя и трясусь от страха: вдруг додумаются позвонить управляющему банка.

– А ты сама позвони, – сказал Инночкин и объяснил, что и как надо сказать главному строителю области.

Вербицкая усмехнулась:

– Зачем тебе в Кембридж? Ты уже сейчас законченный интриган.

Но трубку взяла и позвонила в приемную министерства:

– Мне господина Серова. Вербицкая, завотделом кредитования юридических лиц, «Альфа-Банк». Здравствуйте, Александр Петрович. Вот я по какому вопросу: тут у меня направление ваше на Ксенжика… да-да, но дело в том, что у меня на руках ходатайство перед банком от губернатора области за другого господина. Тоже строителя…. Значит, вы не настаиваете? Значит, я правильно вам позвонила? Ну и прекрасно!

Закончив телефонный разговор, Клара, шумно выдохнув, прищелкнула пальцами:

– Полцарства за кофе! Смотри, дорогой, как руки трясутся. Это у меня от излишней образованности. Скоро и ты будешь таким.

От недостаточной, – подумал Инночкин про образованность кандидата наук, но спорить не стал, а потопал в коридор к кулеру за кофе.

Попив и успокоившись, Клара разговорилась:

– Давай после Кембриджа в мой отдел – к чуткой и доброй начальнице. Поднатаскаешься и на мое место.

– А ты куда?

– Под тебя. В производственном, конечно, смысле.

– Милая, ты же прекрасно знаешь: я – строитель и строить люблю.

– Да знаю я, что и кого ты любишь! Я для тебя – лишь ступень карьеры, орудие, так сказать, производства.