– Пистолеты теперь не на чистке у оружейника? – запинаясь спросила Ижени.

– Нет, они все тут. А что, они Вам нужны? Хотите кого-то пристрелить?

– Нет… Я просто спросила.

Он прошел мимо стола, взял шпагу с крышки сундука и, шагнув в обратном направлении, заметил, что Ижени тоже сделала шаг, закрывая от него стол с другого края. Он остановился.

– Ах да, письмо уже закончено. Нужно его отправить. Наш посыльный как раз проснулся только что. После вчерашнего праздника.

Он приблизился к столу, намереваясь забрать листок, а Ижени не сдвинулась с места, мешая ему пройти. Ноги ее дрожали и голос сбивался.

– Может… не сейчас? Пускай посыльный отдохнет немного.

– Глупости. Если не отправить всех на работу сейчас, то через пару минут в нижнем зале снова будет пир в честь молодоженов. Так что пускай едет.

Граф даже протянул руку, чтобы взять письмо, но Ижени и теперь не подвинулась, мешая ему это сделать.

– Я сама отправлю. А Вы идите и отдохните. Все утро в делах. И не выходили ни разу.

– Ну что Вы, разве я стану утруждать Вас, графиня. Не беспокойтесь, сделаю все сам.

– Нет, не стоит.

– В чем дело?

Он наконец преодолел баррикаду из ее пышного розового наряда, обошел стол и увидел залитый чернилами лист. Ижени отбежала в сторону и встала за спинкой стула, как будто та была крепостной стеной.

– Я случайно. Я не хотела, чтобы так вышло.

Несколько секунд Реджис смотрел на чернильную лужу. Несколько секунд Ижени не дышала, следя за ним взглядом и готовясь к приступу гнева. Она по себе знала, что хорошего не жди. Когда ее отец злился, матери и слугам, конечно, не доставалось. Но вещи могли летать в разные стороны, так что успевай убежать подальше и закрыть уши, чтоб не слышать звона разбитого хрусталя. С этой мыслью графиня поглядывала на хрустальную вазу с краю стола и на тяжелый табурет рядом. Наконец, граф поднял глаза и посмотрел в ее бледное лицо прежним ничего не выражающим взглядом.

– Ну ладно. Напишу новое. – сказал он и как ни в чем не бывало направился дальше к двери.

Ижени облегченно выдохнула и проводила его взглядом. Немного сбитая с толку, она до самого вечера мало говорила и почти ничего не делала. Авелин предлагала ей покататься верхом в такую хорошую погоду, но Ижени отказывалась, продолжая сидеть в кресле в своей спальне, которое она попросила переставить к камину, и пялиться на пожелтевшую страницу книги. Она почти не понимала, что читает, и думала лишь о том, как понимать происходящее в ее жизни. К концу дня, она пришла к выводу, что все, что сегодня было, это одно большое неприятное недоразумение и завтра все непременно наладится. Вернее, наладится уже сегодня, когда она пойдет к нему и пожелает доброй ночи. Быть может, с утра он был в плохом настроении. А вечером после хорошего ужина чувствует себя намного лучше. Ижени всегда просила у отца подарков и всего, чего хотела, только вечером после ужина. Тот ни разу еще ей не отказал. И платье из розового фианийского шелка тому свидетель. Такой окрас ткани трудно разыскать в Калерии, и многие модницы просто мечтают завладеть хоть одним отрезом. А юной Ижени Кавелье он достался через две недели после того, как она сказала: «Отец, я бы так хотела (далее следует нужное название). Можно?». Еще через три дня пошили платье и теперь она надевала его лишь по особым случаям. Таким, как сегодня.

– А может быть, первый вариант был лучше. – сказала Ижени самой себе и захлопнула книгу.

Она уже ничего не могла разглядеть в вечернем полумраке.

– Надену вчерашнее платье со свадьбы, как я и собиралась. Пусть посмотрит, ведь он его еще не видел. Это будет хороший предлог, чтобы зайти к нему, раз уж он сам не пришел.

Ижени так и сделала. Она переоделась в свой роскошный свадебный наряд и не обращая внимания на Авелин, советовавшую ей ложиться спать и ни о чем не беспокоиться, она побеспокоилась. И спустилась на этаж ниже в темный коридор, держа при себе единственную свечу на подставке. Слабый огонек освещал стены, украшенные кое-где деревянными резными панелями. Ижени прошла по черно-белой плитке до конца коридора и вздрогнула, встретив у входа в покои того самого слугу Роберта – старика со шрамом. Ей все еще было не по себе при виде него, хотя она уже не боялась. Старик тоже не был особо рад ее видеть, и в его глазах при свете огонька блеснуло недовольство.

– Мадам заблудилась? – пробормотал он ворчливым голосом.

– Нет, я… – Ижени сглотнула ком в горле. – Могу я видеть господина графа?

И с какой стати она спрашивает разрешения у слуги? Ижени опустила глаза. У нее было такое чувство, что сейчас этот старик отругает ее за то, что она вышла из своей комнаты таким поздним вечером и отправит ее обратно.

– Граф уже спит. – проскрипел недовольный голос. – И Вам следовало бы…

Минутку. Что-то здесь не так.

– Но я вижу свет под дверью. – сказала Ижени, заглядывая за костлявое плечо старика.

– Это огонь в камине. – небрежно бросил тот.

Ижени поморщилась.

– Но я была там сегодня. Свет идет из кабинета. А вовсе не из спальни. А в кабинете камина нет. Следовательно, граф еще там и работает.

– Вот именно. – бесцеремонно отозвался слуга. – Нечего бродить тут и отвлекать хозяина. Он и без того ночами не спит. В последнее время много худых людей развелось, что замышляют против него и короля.

– И что же он делает?

– Он обязан организовать слежку за каждым, кто под подозрением у полиции короля. И должен ежедневно прочитывать все донесения и выстраивать дальнейшие планы. Все это, чтоб не допустить угрозы жизни Его Величества короля Магнуса.

– Это все прекрасно. Однако это не мешает мне пройти и пожелать ему доброй ночи.

Ижени неожиданно вспомнила, что она не обязана подчиняться требованиям старика-лакея и это придало ей смелости. Но старик почему-то был уверен, что она абсолютно не права.

– Сейчас Вам нечего там делать. Граф не посылал за Вами. И просил не беспокоить его.

– Я хозяйка этого дома. И буду ходить там, где хочу. Отойди в сторону. Или позови графа, пускай сам скажет, что я не могу войти. Тогда это будет достаточной причиной для того, чтобы развернуться и уйти.