— Ты смотри Киру не сболтни лишнего, поняла? — хмуро предупредил Олег и следом обратился к своей девушке: — А ты кончай трепаться. По секрету всему свету…

— Да… — пролепетала Оля, сражаясь из последних сил с поплывшим сознанием.

— О! А вон и мама, — Яна помахала рукой женщине и, подскочив со скамейки, подхватила Олега за локоть. — Пока, Смирнова!

— Удачи, ребята, — тихо отозвалась Оля, пытаясь глубже вдохнуть. Расправить грудную клетку, которая вдруг сжалась.

От потрясения Оля забыла, зачем вообще вышла на улицу. Достала телефон и позвонила Вике. Как никогда срочно ей нужна была поддержка. Она могла ожидать чего угодно в своей жизни, но не подобного инсайта. Такого… не может быть!

— Куся, сядь, пожалуйста…

Без прелюдий Смирнова рассказала подруге все. И как-то потерялась во всем. Словно попала в пустоту и куда ни глянь — один пейзаж. Навалилось все. Безответная любовь, игнор Ветрова, женитьба Державина, хоть и плевать на него, но обидно.

Для Сальской же новость, что ребенок не от Огурцова, стала бальзамом на раны.

— Лелик, да ты радоваться должна! — веселилась Вика. — Твой киндер все же от крутого генофонда. Так сказать, ветром надуло!

— Кусь, ну ты че говоришь-то? Я уже смирилась, что от Огурцова! — в нервном потрясении говорила Оля. — И лучше бы от него… Кир… он… Он сказал, что не хотел бы оказаться в подобном положении, когда я рассказала о том, как забеременела. Он возненавидит меня окончательно!

— А тебе не пофигу? Главное, чтоб алиментами помогал, — резонно заметила Виктория.

— Нет, не главное! — выкрикнула Смирнова и застонала от жизненной несправедливости.

— Ты че, Лелик? — помолчав пару секунд, проговорила подруга. — Любовь любовью, а правильными поступками не разбрасывайся. Он тебя кинул, так что это ему бумеранг.

— Нет. Я ему не скажу. Ни за что! Никогда! — подскочила с лавочки Оля, расхаживая взад-вперед. — И ты никому не говори. Давай сделаем вид, что ничего не произошло.

— Взрослое решение, ага, — засмеялась Вика.

— Не смешно, — вздохнула Оля. — Ладно, мне пора на работу. Созвонимся вечером.

В офис Оля вернулась подавленная. Большая часть ее души ликовала, а беременность в момент стала еще желаннее, хотя куда уж больше. Увидеть малыша почему-то хотелось уже сейчас, побыстрее. А вот встреча с Ветровым пугала до чертиков и икоты. Как смотреть ему в глаза? Одна надежда, что он никогда не узнает правды. Она вон и сама не знала, пока добрые люди не просветили.

— Оля, ты где была?! — рассерженный голос Кирилла вернул ее в реальность.

— Совсем забыла, что мне надо было к врачу, — быстро соврала Смирнова, копаясь бесцельно в сумочке.

— Что-то случилось? Опять живот болел? — тут же переключился шеф с обвинительного тона на беспокойный.

— Нет. Надо было записаться на УЗИ. Плановое. Уже смогут сказать пол ребенка, — зачем она посвящала его в эти детали, сама не знала.

— И когда УЗИ? — улыбнулся Кирилл.

— Через две недели, — ну хоть тут не соврала. Плановое УЗИ было назначено еще три дня назад, когда она была на очередном осмотре.

С чего вдруг Ветров сменил гнев на милость, Оля не понимала. Молчал столько времени, а теперь что? В голове роились вопросы, а ответов — ноль. Стоило держаться от шефа подальше. Было и прошло. Вот только осознание, что она носит его ребенка, топило ее в нежности, и кто бы знал, как ей хотелось рассказать Киру об этом. Просто поделиться, без контекста принять участие в воспитании.

Но это лишь мечты. Реальность такова, что она — секретарь, а он — босс. Все остальное следовало выбросить из головы.

— Хочешь, с тобой поеду? — остановился Кирилл у двери и обернулся.

— Куда? — не сразу поняла та, выныривая из своих мыслей.

— На УЗИ.

— Нет, конечно. Спасибо, Кирилл Андреевич.

Он задумался на секунду, а потом молча зашел к себе.

С каждым днем находиться с Ветровым становилось сложнее. Если раньше в ее голове блуждали лишь неопределенные очертания фантазий, то теперь она в полной мере знала каково это — быть с ним. Смешно… Ведь не раз говорила себе, будто готова к боли ради кусочка счастья, а в итоге впору сожалеть о произошедшем, потому что смотреть в глаза не решалась, а в спину — мучительно.

Вечера тоже не приносили нужного покоя. Когда повсеместно загорались огни, Оля смотрела на чужие окна, мелькающие в них силуэты и завидовала. Время полной уязвимости, отчаяния и одиночества. Именно в такие моменты она думала, что когда-то уедет Сальская, выйдет замуж, и тогда реально станет невыносимо. Хорошо, если это не совпадет с женитьбой Ветрова на Перовой, потому что тогда Смирнова точно загнется от муки.

Все чаще Оля появлялась на работе с красными, опухшими от слез глазами. Ночи изрядно выматывали наваждением в лице Ветрова, обещая рай и счастье. А утро приносило глухую боль в груди от реальности и недосягаемости желаний.