Справедливо решив, что, коль наличествует торговый порт, то в районе, прилегающему к порту, просто обязаны быть пункты обмена валюты, или как они тут называются. Не побегут же иностранные моряки, сошедшие в увольнительную на берег, в банки менять свои деньги на местные, чтобы успешно пропить в кабаке.

Пётр на извозчике отправился в порт, который доставил его прямёхонько к меняльной конторе.

– Что будет угодно, молодому человеку? – средних лет еврей вежливо встретил его в конторке, отгороженной от посетителя широкой стойкой-барьером. – Молодому господину, таки, понадобились немецкие марки или английские шиллинги?

– Молодому господину, таки, понадобились русские рубли в обмен на английские шиллинги, —в тон ему ответил Пётр.

– О! И какой суммой в английских деньгах располагает молодой человек?

– Пять крон, двенадцать шиллингов и пятьдесят четыре пенса. —парень выложил на стойку несколько стопок британских монет.

Меняла принялся сосредоточено щелкать костяшками счетов, шевеля полными губами.

– Семнадцать рублей шестьдесят три копейки

– Сколько!? – опешил Пётр. – Вы случайно не перепутали английские фунты с монгольскими тугриками?

– Я не имею ничего сказать за какие-то тугрики, я считал фунты.

– Да что вы говорите, уважаемый метр! За фунт империя дает девять рублей, сорок шесть копеек, что в итоге выходит девятнадцать рублей, шестьдесят три копейки, а вы даете на два целковых меньше.

– Ну тогда вы обратились не по адресу, молодой человек. Обращайтесь, таки, к Российской империи.

– Ну что же, пойду к другому меняле, – сказав это, парень потянулся к серебру.

Но еврей шустро опередил его, накрыв деньги ладонью.

– Ну хорошо, молодой человек, только ради вас, я накину полтинник.

– Рубль, семьдесят пять. – предложил Пётр.

– Мое последнее слово— рубль, – ответил меняла.

– А мое последнее слово— рубль, пятьдесят. – из вредности уперся парень.

– Молодой господин случаем не иудейского племени? – поинтересовался еврей.

– Нет, не иудейского, но считать умею.

– Что с вами будешь делать! Это же себе в убыток даю вам рубль, двадцать пять.

– Хорошо, рубль, сорок копеек.

– О! Зохен вей! Вы умеете настоять, – меняла тщательно отсчитал серебряные монеты, и положил их на три синенькие бумажки. – Извольте пересчитать: восемнадцать рублей, семьдесят три копейки.

Парень из принципа пересчитал деньги.

– Все верно, господин…?

– Господин Исаак Рубин, к Вашим услугам.

– Мое почтение, господин Рубин.

– Заходите еще, молодой человек.

Пройдясь по припортовой улице, Пётр нашел другую меняльную лавку, где сдал все свои немецкие марки и получил почти тридцать рублей. В следующей обменнике за почти сорок германских марок дали только восемнадцать с полтиной.

Завершив операции по обмену иностранной валюты, парню предстояло заняться оценкой драгоценностей из клада, и старинных монет из своей коллекции, прихваченных на всякий случай в путешествие в «зазеркалье», а также иностранных и российских денег, вышедших из обращения. Что-то из всего этого придется продать уже сейчас, так как имеющейся наличности надолго не хватит.

Во всех ювелирных магазинах и мастерских, а так же антикварных лавках он всем рассказывал душещипательную историю об ограблении на вокзале, ввергшее его в крайне затруднительное материальное положение и вынуждающего его продать фамильные драгоценности или милые ему сердцу экспонаты нумизматической коллекции (по ситуации). При этом он с готовностью демонстрировал справки, выданные в полиции, подтверждающие правдивость его рассказа.

На следующий день Пётр запланировать посетить Рижский коммерческий банк, который имеет свой филиал в Двинске, и открыть там счет. Но прежде, чем посетить выбранный банк, парень решил поменять гардероб. Как ни странно, он в его даугавпилсском костюме не выглядел каким-то инопланетянином. Его одежда выглядела очень авангардно, но не инородно. Неудобство составляло в том, что парень, все же, выделялся в толпе в своем ультрамодном одеянии и привлекал излишнее внимание. Пётр посчитал за благо заявиться в банк для открытия счета в более классическом для данного времени и места костюме.

Шить костюм времени не было, да и социальное положение— провинциальный мелкий купчишка, не предполагал облачаться в пошитую на заказ одежду. Поэтому парень сел в трамвай и направился в центр города, здраво рассудив, что там будет легко найти магазины готового платья, где можно будет легко приодеться. Было интересно, сидя на деревянной лавке допотопного трамвайчика, рассматривать в окно город начала двадцатого века. В общем, центр города особенно не изменился. По сравнению с Двинском, центр Риги этого мира не сильно отличался от центра столицы Латвийской Республики его мира. На окраины города, если не считать порт, его еще не заносило.