Миру фашизма, насилия, тупой и трусливой жестокости противостоит целеустремленное мужество коммунистов-подпольщиков. Лучшие страницы романа, дышащие истинным героизмом, трагичные и полные внутреннего пафоса борьбы, рассказывают о том отпоре, который получили от Тельмана фашистские тюремщики, решившие поглумиться над заключенным вождем немецких коммунистов, и о том человеческом достоинстве, с которым встретил свой последний час Эрнст Тимм. Но не только героизм профессиональных революционеров противопоставляет Бредель гитлеровцам и установленным ими порядкам. В образе Фриды Брентен он запечатлел лучшие черты рядовых людей Германии, не пошедших на духовные сделки с фашизмом и в тяжкие годы нацистской диктатуры не утративших человечности и внутреннего стремления к справедливости. Скромная труженица, самоотверженно отдававшаяся воспитанию внуков, терпеливо сносившая превратности судьбы, не теряющая присутствия духа ни тогда, когда ей, матери подпольщика, угрожала непосредственная опасность от гестаповцев, ни тогда, когда бомбежки, обрушившиеся на Гамбург, ее родной город, сеяли ужас и панику среди городских жителей, Фрида Брентен воплощает в себе устойчивые нравственные стороны народного характера, которые не удалось извратить фашизму. На трезвый разум народа, на тех, кто смог внутренне осудить фашизм, даже не всегда вступая и имея возможность вступить с ним в открытую борьбу, возлагает надежды Вальтер Брентен в своих раздумьях над путями возрождения родины. Он верит также в то, что лучшая часть немецкой молодежи найдет в себе силы, чтобы навсегда порвать с тягостным прошлым, и наконец, он ясно понимает, что поражение гитлеровской Германии в войне с Советским Союзом откроет перед его отчизной новую страницу истории, возможность освободиться от зла фашизма, которую упустить нельзя.

Сам Брентен находится в рядах Советской Армии, ведя пропаганду среди солдат противника и немецких военнопленных. Его сын Виктор, которого удалось еще до войны переправить из гитлеровской Германии в Советский Союз, служит в советских танковых войсках, с оружием в руках сражаясь за дело социализма и за свободу своей оскверненной и порабощенной фашизмом отчизны. И отец и сын делают все от них зависящее, чтобы помочь своему народу не упустить возможность освобождения от фашизма.

На сторону советских войск перебегает и Герберт Хардекопф — юноша, призванный в вермахт и на собственном опыте убедившийся в лживости лозунгов фашистской пропаганды, в злодейской жестокости гитлеровцев. Впоследствии, по возвращении после победы к себе на родину, он, духовно созревший и возмужавший, становится одним из организаторов и руководителей коммунистической молодежной организации в Гамбурге. Это логическое и естественное завершение его духовной эволюции, начатой под огнем в боях на советско-германском фронте.

Многоплановый, насыщенный событиями живой истории роман Вилли Бределя рассказывает о трагических днях фашизма и войны, о героической борьбе советского народа за свою свободу и независимость. Но, несмотря на суровость колорита, окрашивающего его повествование, роман Бределя внутренне оптимистичен, ибо его пронизывает глубокая органическая вера писателя в конечную победу идей коммунизма, в национальное возрождение немецкого народа, в пробуждение в нем новых сил, которые откроют ему верный путь в будущее.

* * *

Вилли Бредель (род. в 1901 г.) — один из крупнейших художников искусства социалистического реализма, автор многих произведений из жизни немецкого рабочего класса, в том числе антифашистских романов, принесших ему мировую известность — «Испытание» и «Твой неизвестный брат», — пламенный публицист-трибун, с юных лет участвовавший в борьбе Коммунистической партии Германии за свободу немецкого народа против фашизма, один из виднейших общественных деятелей Германской Демократической Республики, скончался в 1964 году. Своим творчеством, посвященным судьбам немецких рабочих, он вписал славную страницу в историю немецкой литературы. Умолк его самобытный мужественный голос, но созданиям его таланта предстоит долгая жизнь, ибо они, отражая существенные и важные события современной истории, несут в себе правду о тяжелой самоотверженной борьбе сынов немецкого народа за его свободу, правду, которую не должны забывать и не могут забыть те, кто унаследовал великое дело своих предшественников.

Б. Сучков

Часть первая

ПОРАЖЕНИЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

I

Звонок.

Теодор Зиндер, классный наставник и преподаватель третьего «Б», как только раздался звонок, достал, по обыкновению, из кармана часы, взглянул на них, покачал головой, точно звонок был для него полной неожиданностью, и продолжал прерванное чтение:

— …итак, доисторическую жизнь германцев, то есть ту эпоху, о которой не сохранилось письменных памятников, окутывал прежде непроницаемый мрак. Весьма распространено было мнение, что то были времена животного прозябания, чуждого духовных запросов и возвышенных требований к жизни…

Из коридора донесся шум голосов. Ученики прислушались.

— Ну, конечно, это третий «А», они всегда кончают первыми. Толстяк Рохвиц — учитель что надо! — Шепот и хихиканье неслись от парты к парте.

Ясно послышалось:

— Старый Греховодник[1], кончай!

Зиндер изумленно поднял хмурое худое лицо, подпертое высоким крахмальным воротничком, стыдливо прикрывавшим морщинистую шею. Тонкие бескровные губы сжались, костлявые пальцы правой руки задрожали — признаки накипающего гнева.

Ученики зорко следили за каждым движением учителя. Они с удовольствием отмечали обычное чередование всех известных им симптомов: сначала удивленный взгляд на золотые часы с механически отскакивающей крышкой, затем последует нервное движение правой руки, поправляющей пенсне, — паучьи пальцы после этого еще долго шевелятся. Левую руку класс видит редко; она обычно остается под крышкой кафедры. Потом учитель судорожно бросает быстрые и строгие взгляды, как бы стремясь подавить ими ропот и шепот в классе. И наконец, раздается возглас, которого мальчики так нетерпеливо ждут:

— Кончили, стало быть. Хайль Гитлер!

Но пока до этого еще далеко. Теодор Зиндер, преподаватель истории и немецкого языка, обязан, по новой инструкции (для учителей истории), сделать заключение, так сказать, практические выводы из преподанного урока.

— Какие же выводы применительно к нашему времени вытекают из общей картины доисторической жизни наших предков?

— Что давно пора отпустить нас домой.

Класс приглушенно засмеялся. Кое-кто оглянулся; мальчики хорошо слышали, что это крикнул Фриц, самый отчаянный, но наряду с Берни и самый способный ученик в классе.