Только я расслабился и отпустил шею капитана, как опять заверещала чуйка. Обернувшись, я заметил, что в нашу сторону несется «огненная плеть».

«Они совсем там идиоты? А если у Пасека совсем сил на ментальный доспех не осталось?» – промелькнуло у меня в голове.

Тело уже само знало, что делать, и, вскочив, я буквально бросился на кончик «плети», нацеленный на Пасека, хотя спокойно мог бы увернуться. В этот раз шутки кончились. Если Пасек вел бой по нарастающей, проверяя меня, от простой техники до убойной техники уровня воеводы, то этот огневик мелочиться не стал, а сразу показал свой потенциал – кончик «огненной плети» «заплясал» по моему доспеху, доставляя очень неприятные ощущения жжения, ничуть не собираясь терять своей мощности. Когда я рванул в сторону очередного воеводы, «плеть» внезапно дернулась и начала обвивать меня вокруг тела, затрудняя движения и слегка обжигая. С таким я сталкивался впервые, даже Прохор про такое не рассказывал. Идея пришла внезапно – я ухватил обеими руками извивающуюся «плеть», намотал ее на кисти, не обращая внимания на жжение, и дернул ее на себя. Полыхнув напоследок синими огоньками, «плеть» рассыпалась. Не теряя времени, я на темпе рванул к моему новому противнику, который попытался меня остановить целой стеной из огненных смерчей, через которую я прошел, как горячий нож сквозь масло – на тренировках с Прохором он мне демонстрировал и не такое. Наконец, метрах в десяти я разглядел своего противника – Смолова Виктора Борисовича, который так же, как и Пасек, и не подумал от меня убегать на дистанцию эффективного поражения. В руках Смолова возникло по «огненному мечу» – оружие ближнего боя и последнего шанса у огневиков уровня воеводы. Точно такими же иногда пользовался Прохор, у которого эти мечи были около полутора метров, а у Смолова – метр или даже чуть меньше. Тактика тоже была отработана – я на темпе приблизился к капитану, увернулся от «мечей» и подсек ему ноги, уходя за спину, одновременно проводя удушающий прием. Ротмистра хватило минуты на полторы.

В стороне послышались хлопки ладоней. Вставая с земли и помогая подняться Смолову, я заметил приближающихся к нам графа Орлова и Прохора.

– Браво, князь, браво! – сказал полковник, улыбаясь. – Лучших моих сотрудников на лопатки уложили! – глянул он на смутившегося Смолова и подходящего к нам Пасека.

– Князь, а не хотите у нас поработать? – Граф продолжал улыбаться, глядя мне в глаза.

Я растерялся. На службу в Отдельный корпус жандармов, как правило, брали из армии и по отдельному приглашению. Конечно, в военных училищах был отдельный факультет, готовящий кадры для Корпуса, но допускали к поступлению туда курсантов после двух курсов обучения, да и то не всех. И тут такое предложение…

– Я не знаю, что вам ответить, Иван Васильевич… Это так неожиданно… Тем более у меня на следующей неделе учеба в университете начнется, – ответил я.

– А у вас в университете, князь, в любом случае выделен отдельный день на военную подготовку, вот и будете у нас эту подготовку проходить. – Он подошел ко мне и взял под локоток, вернее, попытался, наткнувшись на доспех духа. – Простите, Алексей Александрович, вы вообще его не снимаете? – Полковник посмотрел на меня с удивлением.

– Привычка… – улыбнулся я.

– Ну ладно… Князь, не спешите давать ответ, подумайте, посоветуйтесь с вашим дедом… Телефон мой у вас есть, позвоните, мы с вами встретимся и все еще раз обсудим. Договорились? – Он протянул мне руку.

– Договорились, Иван Васильевич, – пожал я ее.

Когда мы с Прохором уже выехали за ворота базы корпуса, я спросил у него:

– Что думаешь?

– Думаю, что надо соглашаться, Алексей, – ответил он серьезно.

– Почему?

– Родине своей послужишь, а штаны в конторе протирать и без тебя желающие найдутся. – Он глянул на меня и добавил: – С дедом обязательно поговори, он плохого не посоветует.

– Ну что, господа офицеры, прошу высказываться. – Граф Орлов выключил видеозапись боя своих сотрудников с молодым князем Пожарским.

– Уникальный пацан, Иван Васильевич! – воскликнул первым штабс-ротмистр Пасек, как младший по званию и должности. – Мне кажется… нет, я уверен, что мы бы и с Виктором Борисовичем вдвоем с ним не справились! Настоящий «Камень»!

Полковник перевел взгляд на Смолова.

– Согласен с Василем Григорьевичем, даже вдвоем и на пределе своих возможностей, шанс одержать победу над князем Пожарским у нас крайне невелик, – покивал головой майор. – Вы обратили внимание, Иван Васильевич, как он не задумываясь прикрыл собой Василя Григорьевича, когда я «плетью» ударил?

– Все я видел. Молодец, грамотно провокацию устроил, в самый подходящий момент! – похвалил ротмистра полковник. – Итак, ваше мнение?

Смолов переглянулся с Пасеком и сказал:

– Считаем, что князь Пожарский подходит для нашего подразделения.

Граф Орлов задумался на пару мгновений, а потом неожиданно поинтересовался у подчиненных:

– Как думаете, а подходит ли ваше подразделение для князя?

Смолов и Пасек не нашлись что ответить.

Когда подчиненные покинули кабинет, полковник пробормотал:

– Надо бы срочно с генералом Пожарским увидеться… – И потянулся к трубке телефона.

– А хорош, хорош, ничего не скажешь! – сказал высокопоставленный чиновник своему помощнику, просмотрев видеозапись из Ясенево. – Что Орлов?

– Сватает молодого человека себе на службу, к «волкодавам», – ответил непримечательный человек.

– Все получилось даже лучше и быстрее, чем мы планировали? – с улыбкой спросил высокопоставленный чиновник своего помощника. Тот кивнул. – Отлично, согласие получено?

– Нет. Сказал, что будет думать, с дедом посоветуется.

Хозяин кабинета ненадолго задумался.

– Ты вот что, срочно свяжи меня с Пожарским, а то не дай бог внука отговаривать начнет!

Помощник молча поклонился и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Пока ехали до дома, я думал над предложением графа Орлова и над словами Прохора. Действительно, для дворянина не было большей чести, чем служить своему отечеству. Но служить-то можно по-разному – и в армии, и на флоте, и в Отдельном корпусе жандармов, и на государственной гражданской службе. Можно даже закончить университет и заняться управлением собственным наследством, полученным от покойной матери: ты занимаешься делом, развиваешь промышленность в империи, сельское хозяйство, да даже пусть это будет искусство… Хотя кого я обманываю! Все мои активы плотно вплетены в родовые дела Пожарских, ими занимаются опытные управляющие, лезть туда и что-то менять – только портить. Даже если я после учебы никуда не пойду работать, а займусь «прожиганием жизни», единственный, кто будет иметь право мне хоть что-то сказать, это глава рода. Однако в дворянской среде такой образ жизни все равно считался моветоном.