– Ну вы даёте! Я все ещё не совсем понимаю вашу логику. Точнее, понимаю, но крайне удивляюсь. Кстати, торговка-то все равно возьмёт себе бутылку, – я прихлебнула чаю и продолжила, – другие книги продаст и возьмёт.

– Нет, больше у неё сегодня никто не купит. Поезд-то раз в несколько дней проходит в этих местах. А местным жителям книги не очень нужны. Так что, придётся ей сегодня в огороде пахать. – Вера развела руками.

– Ну, а паренёк? Даже если это благие цели, он же своровал! Разве это хорошо?

– Нет, конечно. Но ты не переживай. Без денег-то он меня не оставил. Я ж не все деньги в кошельке ношу. Так, чуть-чуть. Банкам и карточкам всяким не доверяю, а наличку держу при себе всегда. – Вера похлопала себя по жилетке. – А в кошелёк кладу ровно столько, сколько нужно на один выход в магазин.

– Фух, ну успокоили.

– Да и паренёк тот больше воровать не станет. Побоится.

– Почему Вы так думаете?

– Да заговор мой в кошельке найдёт. От воровства.

– Вы не перестаёте меня удивлять, – я снова округлила глаза на эту невероятно странную женщину.

– Да не бери в голову.

Вечер мы провели в тишине. Вера, сославшись на бессонную ночь, легла отдохнуть. Да и я, признаться, тоже решила ещё раз вздремнуть, да так глубоко погрузилась в сон, что проснулась только ночью от того, что Вера меня трогает за плечо и тихо повторяет:

– Кира, проснись, проснись… помощь твоя нужна сейчас будет.

– Что случилось? – я тёрла глаза и никак не могла навести резкость. В купе царил полумрак.

– Ты извини, что разбудила. Сейчас стоянка будет. Пассажиры новые. Один из них буйный, пьяный будет. Начнёт к нам ломиться. Надо двери купе с этой стороны подпереть, держать, что бы не выбил замок.

– О, Боже, а Вы откуда знаете?

– Потом все, Кир. Да и замок у нас тут номинальный – не обращала внимания? Он же просто сломан.

– Да откуда мне знать, я не закрывалась ни разу, – я пожала плечами, не понимая, с чего она вообще взяла, что к нам ломиться будут. Может, приснилось чего? Но, тем не менее, я села на постели и стала прислушиваться. Поезд замедлял ход и наконец остановился. В вагоне никто из наших попутчиков, казалось, не проснулся, но со стороны перрона раздавались оживленные голоса:

– Люську, Люську целуй! Пусть хоть позвонит, курва!

– Толян! Помогай! Затаскивай этот долбаный чемодан!

В проходе вагона затопали ноги, застучали колёса чемоданов и сумок.

– Давай, Кир. Держим дверь! – встала Вера со своей постели, подошла к двери купе, взялась за ручку и всеми силами стала давить на неё в направлении противоположном открытию дверей.

В тот же миг по вагону разнёсся громогласный, пьяный и очень неприятный голос, обращённый к проводнице.

– Давай, мать, показывай, где тут моя конура? – кто-то шёл по узкому коридору вагона, шатаясь и заваливаясь из стороны в сторону. – Вот она, *%^”#! – голос прогремел буквально за дверью и в ту же секунду дверь купе сотряс мощный удар врезавшегося в неё пьяного тела. Вера давила в дверь с нашей стороны. Я в секунду подскочила к ней, стараясь как-то примоститься рядом и помочь, чем могу. Сердце бешено колотилось. Я не понимала, как эта маленькая хрупкая женщина узнала о том, что сейчас случится.

– Мужчина! А ну-ка, прекратите! Это не ваше купе! Там пассажиры спят! Что вы творите! Вы мне всех тут перебудите!

– Да мне плевать на твоих пассажиров! – продолжал ломиться к нам неадекватный тип.

– Я сейчас полицию вызову! – продолжала угрожать проводница.

Ещё через несколько минут кто-то видимо вызвал дежурный наряд и дебошира с боем, но все-таки высадили из поезда.

В вагоне стихло. Поезд покатился дальше.

Проводница выматерилась в сердцах, как старый сапожник и отправилась к себе в купе отдыхать.

– И как теперь спать, зная, что у нас такая дверь хлипкая? – задала я риторический вопрос.

– Теперь спокойно, – ответила Вера. – Больше приключений не ожидается.

Я смотрела на неё и понимала, что вопросов за неполные сутки накопилось достаточно. И, словно, предчувствуя их, Вера предложила:

– Давай по чаю? Ночь длинная. Лично у меня сон, как отшибло. Вижу, что у тебя тоже. Заодно и поговорим.

Ночь – самое подходящее время для разговоров. Ночью люди слышат друг друга лучше, чётче. Тишина ночи располагает к откровениям. Ночь скрывает под большой темной, звёздной шалью все лишнее. Остаётся только истинное. Зачастую самое важное люди говорят друг другу именно в это время суток. Ночь – обнажает правду. Мы сидели с Верой напротив друг друга и под мерный стук колёс молча пили чай. Почему-то я не решалась нарушить эту тишину. Я видела, что Вера несколько раз набирала полную грудь воздуха, словно вот-вот начнёт говорить, но в последнюю секунду не решалась.

Наконец она произнесла:

– Ладно, раз уж так вышло – расскажу тебе. Предупреждаю только. История моя может показаться тебе странной. Поэтому давай так. Я рассказываю, а все вопросы ты задаёшь мне потом. Постарайся не перебивать без надобности.

– Хорошо, Вера. Я поняла, – мне стало немного не уютно, словно я вытаскиваю из неё что-то щипцами.

– Спасибо. Ты не переживай, девочка. Не хотела бы рассказать – не рассказывала бы. Видимо, время пришло. Правильно говорят – в поезде попутчику можно рассказать то, что и близкому не расскажешь.