Мне даже в страшном сне не могло присниться, какой клоакой является советская эстрада. Вернее, часть артистов и стоящие за ними силы. Это ещё хорошо, что в 1969 году нет организованной преступности, а то было бы совсем худо. Но и нынешних «крыш» советских звёздочек вполне хватает. Ведь, кроме разных филармоний и предприятий, к которым прикреплены певцы, есть республиканские власти. А они считают лучшим способом договориться — давить на режиссёра, или жаловаться в ЦК. Не знаю, как ранее справлялись авторы «Голубого огонька», но меня проект утомил ещё на стадии утверждения артистов. В кинематографе тоже проблем хватает, но такой вакханалии точно нет.

Сначала начались непонятные хороводы, когда на съёмки зачастили мутные гонцы. Представьте моё состояние, когда после четырнадцатичасового рабочего дня, вас пытаются обрабатывать, приглашают в ресторан или дачу, не давая отдохнуть. Ещё в июне, когда мы работали в Ростовской области, я психанул и погнал к чертям ходоков, запретив появляться на площадке кому-то постороннему. Но были особо непонятливые деятели, которые благодаря своим корочкам, проникали за периметр, охраняемый местными «вохровцами» и нашим сторожем, исполняющим роль охранника.

После того, как я чуть не набил морду одному хаму из ЛКСМ Грузии, от меня на время отстали. Только махинаторы сделали ход конём и заморозили работу, надавив на Месяцева через отдел культуры ЦК. Когда я вернулся в Москву, то столкнулся не только с очередной комиссией, но и забуксовавшим проектом. Никого не волновало, что уже в сентябре песни должны быть записаны. Дело сдвинулось только после того, как я объявил о том, что «Прогресс» отказывается от договора с «Гостелерадио», и пусть передачу снимают без меня. Здесь уже глава телевидения понял, что ситуация попахивает провалом новогодней программы. А это чревато санкциями, так как власть ждёт необычное шоу, которое понравится зрителю. Поэтому работать мне разрешили, периодически дёргая и мешая. В результате у меня начинается нервный тик, когда я слышу об очередном предложении поменять сценарий.

– Алексей, я понимаю, что мы оказались в пикантной ситуации. Но может, имеет смысл пойти на уступки? По крайней мере, давай добавим в программу ансамбль «Орэра» из Грузинской ССР, и того певца из Таджикистана, забыл фамилию, — Николай Николаевич сменил тон на увещевательный, если так можно выразиться, — И надо что-то делать с ведущим. Мой полный тёзка не совсем соответствует специфике программы.

– У нас есть ВИА — «Поющие гитары» и «Рассвет», а также два детских коллектива. Переснимать мы ничего не будем и, тем более, добавлять новых действующих лиц. Программа практически готова, осталось несколько сцен для финальной композиции, где примут участие все артисты, и далее монтаж, — сухо отвечаю начальнику, — Что касается ведущих, то это мой выбор. Мне комфортно работать именно с этими людьми. Может, Валентина Серова тоже не устраивает почтенную публику, как и Озеров? Тогда не надо стесняться, пусть предоставляют новый сценарий, заодно свой вариант артистов и песен. Я, как настоящий холоп, исполню все пожелания бояр, вот только растянется процесс лет на пять. А потом появятся очередные недовольные, и история пойдёт на новый круг, может, уже десятилетний. И мне вообще непонятно, с чего такой интерес к передаче? Ранее были квоты для республиканских исполнителей, но всё решалось без особых скандалов.

Месяцев шумно вздохнул, но ничего не сказал. Пока глава телевидения думал, я рассматривал его кабинет. Забавно, что часть советских начальников начала копировать мой минималистический стиль. Вернее, я содрал идею у Эванса, и привёз её в Союз. До хай-тек мебели мы пока не добрались, но кое-что сделать удалось. Намучился я капитально, но вместо имперской монументальности с габаритной мебелью, обязательными книжными шкафами и тяжёлыми шторами, пришла лёгкость. Просто кабинеты стали более светлыми, вместо шкафов появились кресла для беседы тет-а-тет, неподъёмную мебель заменили лёгкие конструкции. Пришлось часть интерьера закупить у шведов, что вызвало небольшой скандал. Но так как у меня многие полезные вещи идут по линии помощи западных партнёров, то всё ограничилось шумом. Ну, подарила мне компания «LV» мебель, несколько холодильников и кондиционеров — так это же дополнительная благодарность за лекции и съёмки роликов! Другой вопрос, что многие важные товарищи захотели себе подобные иностранные причуды. При этом никто не подумал об организации производств на территории СССР. Сначала диковинки хотели реквизировать у одного обнаглевшего режиссёра. После неудачи рейдерского захвата, «Внешторгу» дали задание прозондировать вариант закупки столь необходимых для советской экономики вещей. Более грамотные начальники, вроде главы «Гостелерадио», обошлись внутренними резервами и просто подключили к процессу обстановки своего офиса дизайнеров. Последних пока не было, но в ТО «Прогресс» трудилась парочка толковых художников, которые и занимались переоборудованием наших помещений. Но что-то меня занесло не в ту степь. Месяцев принял решение, и смотрит на меня, как строгий учитель на нашкодившего ученика.

— Вот я и говорю, что тяжело с тобой, — вновь произносит Николай Николаевич, — Объясни, зачем было ссориться с грузинскими товарищами? Ну не хочешь ты их коллектив, к чему скандал? И что за хамское поведение с твоей стороны в отношении второго секретаря ЦК УзССР? Ты вообще понимаешь, что с такими людьми не шутят?

Ну, не объяснять же Месяцеву, что Кикабидзе появится в проекте «Прогресса» только через мой труп. Мы ограничились тем, что взяли в программу Нани Брегвадзе, солистку «Орэра», на том и остановились. С ходоками из Грузии, после отказа включить в программу усатого Бубу, я не ссорился. А просто послал их в пешее эротическое путешествие и пообещал набить морду. До вызова милиции дело не дошло, но драка могла состояться. Но так как товарищей из солнечной республики было всего трое, а недалеко от меня маячил техник, который ведёт нашу группу по рукопашке, то такой расклад показался гостям несправедливым. По их мнению, нас было слишком много.

Что касается товарища Ломоносова, который, несмотря на русскую фамилию, оказался коммунистом номер два Узбекской ССР, то кто кому ещё хамил. Владимир Григорьевич изволил отдыхать в Крыму. Так как подковёрные игры со «Старыми песнями» были в самом разгаре, то товарищ решил помочь своей республике. Вернее, это он думал, что так должна выражаться помощь. И мой отказ явиться пред его светлые очи в ялтинский пансионат, был воспринят весьма болезненно. То, что я не ручная малайка с «Узбекфильма», и мне пришлось бы бросить съёмки на целый день, мало кого волновало. В итоге, ко мне прислали второго гонца, который был откровенно послан туда, куда отправились грузинские комсомольцы. Заодно я пригрозил, что вместо Ялты полечу в Москву и добьюсь встречи лично с товарищем Семичастным. Подобного барства, на пятьдесят второй год советской власти, никто терпеть не собирается. Владимир Ефимович, став главой партийного контроля, навёл уже немало шороха, что явно перепугало обнаглевшего второго секретаря. Через пару дней партократ появился в Коктебеле, и мы пришли к общему знаменателю, хотя мне пришлось вносить изменения в сценарий программы. С грузинскими комсомольцами я себя вел столь нагло ещё по причине того, что знаю о фундаментальных изменениях, ожидающих республику. Нет, в рожу я и так бы сунул, но, с учётом знаний, была уверенность, что меня не посадят. Месяцеву пришлось говорить немного иное.

– Повторяю, что для съёмок хватает ансамблей, грузинский просто лишний. Мы ограничились приглашением их солистки, которая хорошо вписывается в нужный образ, — насчёт Брегвадзе говорю совершенно искренне, так как ей достался романс «Когда вас нет», исполняемый ранее Тамарой Церители, — Что касается комсомольцев, то они мне не товарищи. Прошу более не поднимать эту тему. Со вторым секретарём было недопонимание. Оказывается, в республике не поняли наш выбор в пользу Стахана Рахимова. Я и не знал, что самым популярным певцом там является Батыр Закиров. В итоге, он получил свою песню и роль.