Допиваю кофе и быстро прикидываю варианты. Прямо сейчас трогать меня никто не будет и мешать лететь в штаты тоже. А вот по возвращении могут начаться проблемы. Моральный облик советского гражданина за границей — это чуть ли навязчивая идея для партократов. Если ещё политику приплетут, заодно преподнесут, что это рецидив, то дело плохо. Ладно, буду решать проблемы по мере их появления. Сейчас надо готовиться к пресс-конференции.

Чую, что мои английские и американские недоброжелатели не скучали. Зал был забит до отказа, присутствовали даже телевизионщики. Хотя они по идее должны посетить столь знаковое мероприятие. Интервью я даю достаточно редко, а тут повод расспросить про три удачных проекта. Один из них сейчас вообще бьёт все рекорды посещаемости в Европе. Но чую, что сегодня меня будут спрашивать не только о «Принце и драконе».

Два часа! Именно столько я отбивался от акул пера. Даже когда вопросы пошли по второму кругу, пришедшие журналисты не думали успокаиваться. Нет, они спрашивали про «русь», «принца» и «белоснежку». Но основное внимание уделили моим вчерашним заявлениям и немного самой гулянке. Некоторые прошлись по отношениям с Анитой. Типа я похвалил единственный фильм Феллини, потому что там играла моя любовница. Особо усердствовали англичане — большие любители копаться в дерьме. Не отставали итальянцы, которые изначально были лояльно настроены к моему фильму. Пришли бы для галочки, отметились, задали дежурные вопросы, и всё. Всё-таки в картине снималась Лоллобриджида, а она знаковая для Италии актриса.

Тут ещё и я завёлся, выдав, если не все мысли, но изрядно покритиковал деградирующий неореализм. Наверное, зря. По ситуации с англичанами оправдываться не собираюсь. Только журналисты так не думали, забросав меня дополнительными вопросами. В итоге, еле отбился о назойливых товарищей. Они преследовали меня и на улице, выкрывая вопросы и постоянно щёлкая фотоаппаратами. Еле в машину сел.

Надо срочно улетать и погружаться в работу. Благо, что там по большому счёту, плевать на европейское кино. Хотя, они участвуют в фестивалях, в некотором роде ещё заискивают перед европейской аристократией, но если это не касается денег. Здесь американцы чётко блюдут свои интересы, ещё и занимаются медленной экспансией. Пока европейцы носятся с разного рода псевдоинтеллектуальным кино, их заокеанские коллеги сделали выбор в сторону массовой культуры. Нет, те же французы снимают достаточное количество приключенческих и детективных картин. Только силы не равны и лет через тридцать европейцев буквально сметут, заполонив кинотеатры и телевидение дешёвым ширпотребом. Что касается политики, то не знаю. Посмотрим, чего скажет Эванс. Но думаю, что если не будет команды из Вашингтона, то всем плевать на уязвлённые чувства англичан.

С такими невесёлыми мыслями я вернулся в отель. Заказал в номер сока и завалился в кровать. Сам не заметил, как задремал. Звонок заставил меня подскочить. Снимаю трубку и понимаю, что просто так скандал не закончится.

– Алекс, что ты делаешь? Зачем выносить подобные мысли на публику? Ты понимаешь, что это сильно ударит по мне и общему бизнесу в продвижении твоих картин? Я уж молчу, что могут начаться проблемы с прокатчиками. Называй лучших итальянских режиссёров дерьмом, сколько тебе нравится! Мне самому не нравятся эти спесивые индюки. Но это моя Родина, где очень остро реагируют на подобные вещи. А ещё у меня вложены миллионы в студию и могут возникнуть некоторые сложности. Придётся договариваться с нужными людьми и даже унижаться перед всякой дешёвкой! Как быть с англичанами, вообще непонятно. А ведь это очень перспективный рынок, где весьма популярны твои картины. Зачем, Алекс?

Дино говорил спокойно, но было понятно, что он с трудом сдерживает раздражение. Понятно, что ему прилетит в первую очередь. У него же в работе много итальянских проектов. Можно быть сколько угодно крутым и богатым, но ты не можешь жить в вакууме.

Чего-то меня реально занесло. Наверное, Лёша Мещерский проникся своим величием и совсем берега потерял. Я вообще-то, тоже живу в обществе. А если брать советскую действительность, то всё на тоненького. Что придёт в голову товарищам партократам, ещё неизвестно. Вдруг захотят наказать обнаглевшего хама? За работу в США я переживаю меньше всего. Материальная сторона здесь переборет любую идеологическую составляющую. Будут выжидать, пока в казну течёт постоянный зелёный ручеёк. А вот у «Прогресса» могут начаться проблемы. Закрывать не станут, уж слишком мы крупная рыба. А вот притормозить или запретить расширение вполне себе реальная перспектива. Телепроект у нас же отжали. Кто мешает покуситься на типографию и студию? Влиятельных товарищей, которые хотели бы видеть наше оборудование в своих ведомствах, хватает. Да и не в одной технике дело. Можно и на людей надавить по той же комсомольской или партийной линии. Вариантов на самом деле тьма.

Погулял, называется!

Картина маслом прямо из какого-нибудь фильма. Плотно прикрытые шторы не дают проникать в комнату солнечному свету и создают классическую интимную атмосферу. Обнажённые любовники, недавно закончившие очередной раунд, дополняют декорацию. Всё бы ничего, но на съёмочной площадке всё выглядит совершенно иначе, и софиты точно не дадут такого света. Придётся потом истратить уйму времени на монтаж. А у нас самый настоящий реализм во всей своей красе. Ещё и со мной в одной из главных ролей.

Телефонный звонок застал меня за составлением планов по завоеванию мира. Шучу, просто изучал новое штатное расписание с учётом глобальных изменений, ожидающих «Прогресс». Каплан с Солодовниковым упёрлись, что я должен всё это утвердить, дабы к ним не было претензий. Козлы! Мстят мне за разрушение привычной картины мира. Мол, мы теперь бегаем, будто ошпаренные, ты давай посиди за документами. Кроме расписания, других бумажек хватало и вникать в них надо, дабы однажды не оказалось, что объединение катится в тартарары. А ведь только вчера вернулся и жду реакции со стороны соответствующих органов. Поэтому весь на иголках и не могу сосредоточиться. И вдруг резкий звук пластикового монстра, нарушившего тишину.

– И долго ты будешь от меня бегать? — раздался голос в трубке, заставивший меня вздрогнуть ещё раз, — Детский сад прямо какой-то. Записывай адрес и дуй сюда, я уже здесь. Тридцати минут тебе точно хватит.

Не дав мне произнести и слова, собеседница повесила трубку. Размышлял я не более минуты и принял решение ехать на встречу. Всё равно проблему надо решать, и бегать от неё является глупой затеей. Хорошо, что мой водитель представляет определённое ведомство и обязан выполнять приказы. В противном случае пришлось бы выкручиваться, придумывать глупые отмазки и воспользоваться такси. Всё-таки сплетни мне сейчас совершенно не нужны.