И вроде неплохо у заводика дела шли. Крошка алмазная добывалась в промышленных масштабах, зарплата народу платилась. Но в те же девяностые владельцы неожиданно куда-то пропали. Скорей всего, их пристрелили в одной из криминальных разборок, которые в те годы считались чуть ли не обычным явлением на улицах российских городов. А трупы куда-нибудь в асфальт или бетон закатали, ну или в тайге прикопали, попробуй там найди. Конечно, это предположение, но факт остаётся фактом – люди как испарились. В результате производство остановилось, и завод обанкротился. И тоже со стрельбой и таинственными исчезновениями людей, здесь работающих.

– В общем, с той поры сюда никто и не заглядывает, – закончил Костя, потянувшись ложкой к котелку, в котором доходила гречневая каша с тушёнкой.

Ну, поговорили и поговорили. Костя много чего про здешние места знал, слушали его всегда с удовольствием, по истечении некоторого времени благополучно забывая. Но на тот момент в голове Ивана что-то щёлкнуло, и рассказ приятеля об алмазном заводике зацепил надолго. Он не стал делиться впечатлениями с друзьями, чтобы не нарваться на смешки. Но для себя решил твёрдо: пройдёт время – и он обязательно вернётся к этому заводику. Мечтал ли он разбогатеть на алмазах? Пожалуй, себе Иван мог признаться честно: да, мечтал. А ещё: сходить в поход по таёжной реке – это же интересно. Алмазы Таимбы – это почти как сокровища пиратов! Звучит! В любом случае, он не сомневался – путешествие в эти места доставит ему массу незабываемых впечатлений.

С этого времени Поддубный начал потихоньку готовиться к поискам таинственного завода. Но тогда он ещё не мог предположить, что жизнь окажется такой вихревой и затягивающей, что вернуться на берега Подкаменной Тунгуски он сможет только спустя десять лет.

Самолёт прибыл в Байкит по расписанию. Выяснив у местных жителей, где находится гостиница, Иван Поддубный двинулся за другими прибывшими пассажирами по узкой тропинке вдоль покосившегося штакетника. Похоже, выход в посёлок тут один для всех. На нём камуфляжный костюм, плечи оттягивал объёмный рюкзак с притороченным свёртком палатки. Да, десять лет не заносило геолога в этот посёлок. Пока забивал копейку полевым геологом в буровых компаниях, вахтуясь по месяцу на скважинах, а потом, протирая штаны в офисах, весь Север и половину Сибири объехал, а вот сюда как-то не довелось. Первый и последний раз побывал в посёлке, когда на плоту с друзьями путешествовал.

Сравнить, как изменился Байкит с тех времён, Иван не смог бы при всём желании. Десять лет назад, едва плот причалил, он вместе с братьями Вакуловыми рванул на аэродром. Самолёт, на который у них ещё в Красноярске были куплены билеты, отправлялся через час, и окружающие виды в тот момент интересовали их меньше всего. Да и насмотрелся Иван за двухнедельное плавание по Тунгуске на разную экзотику до полного опустошения и потери всякого интереса. Теперь остро хотелось в цивилизацию, в грязный город, где под ногами потрескавшийся асфальт, воздух пропитан привычными и такими родными выхлопами бензина, а комары – так, для антуражу, а не тучами. Костя добровольно оставался в Байките разобраться с плотом. У парня в посёлке жили какие-то родственники, так что он не торопился.

Иван, осматриваясь, медленно топал по тропинке, уходящей вглубь селения. Деревянные двухэтажки, небольшие потемневшие от времени рубленые домишки, пыльные улицы, заросшие по обочинам цветущим иван-чаем. Обычный посёлок, каких в Сибири полным-полно. Задерживаться здесь Иван не собирался. Ещё загодя он составил маршрут так, чтобы на пересадку потратить как можно меньше времени. Самолёт Красноярск – Байки отправлялся из столицы Края два раза в неделю. Один из рейсов, по вторникам, подходил Поддубному как нельзя лучше. Ночь в местной гостинице – и он отправится дальше. Только уже не самолётом, а вертолётом, летавшим в Ошарово по средам.

Гостиница нашлась по соседству с детским садиком «Оленёнок». Длинное одноэтажное здание, а таких строений в Байките большинство, обычный сруб, оббитый кое-где обвалившейся вагонкой. Внутри небольшая конторка и коридор, пронзающий гостиницу насквозь. В него выходят старенькие двери комнат с табличками номеров, под ногами – скрипучие полы под затёртым линолеумом.

Кинув рюкзак на видавшую виды кровать, он отправился по продуманному загодя направлению. Дорога его лежала в местное лесничество. Ивану нужен проводник, а где ему ещё могут помочь, как не в главном таёжно-лесном центре района? Десять лет назад, когда сплавлялись по реке, Костя ненароком упомянул Ошаровского лесника Николая, выдав в его адрес несколько комплиментов. Мол, толковый мужик, тайга для него – дом родной. И Иван не без оснований надеялся узнать здесь о его судьбе.

И не ошибся. Миловидная девушка, оказавшаяся мастером леса, крайне засмущавшаяся, когда Иван выложил перед ней коробку конфет, едва сообразив, о чём её спрашивают, без колебаний тут же назвала бывшего лесника Николая Алексеевича. По её словам, он знает тайгу как свои пять не раз отмороженных пальцев. Пару лет, как на пенсии, и вполне возможно, не откажется проводить молодого человека, куда нужно. На вопрос, а куда молодой человек собрался, Иван расплывчато пояснил, что интересуется красотами Подкаменной Тунгуски. Ну и Тунгусским метеоритом тоже. Последнее объяснение устроило девушку полностью. Похоже, не он один из находящихся в Байките транзитных пассажиров интересовался загадочным взрывом.

Тайга под вертолётом тянулась, казалось, бесконечно. Сумрачные болота, утыканные покосившимися берёзками, извилистые речушки, наворачивавшие чуть ли не кольца и теряющиеся в глухомани, зелёные сосняки с пятнами пожелтевших лиственниц, проплешины, оставленные лесорубами. За все полтора часа, что Иван провёл в воздухе до первой посадки, внизу не обнаружилось ни одного населённого пункта.

По пути приземлились в крохотном притунгусском селе – Куюмба, состоявшем сплошь из деревянных домишек, что и неудивительно для лесного края. Кирпич здесь дорог, по воздуху или по реке не навозишься.