Шрифт:
Желание бушевало в теле, став настоящим безумием. Мои пальцы гладили твердую выпуклость. Неистово дрожа, сжимала и ласкала его плоть…
Я почувствовала руку Максима на моей спине между лопатками, а также силу его тела, когда он притянул меня к себе, посасывая губами сосок.
Я выгнулась, вздыхая от удовольствия, мгновенно пронзившего меня.
Он играл со мной еще какое-то время, я двинулась на него, прижимая его к спинке дивана.
— Вставь его в меня.
Его губы скривились в улыбке:
— Вставь его сама.
Так я и сделала.
Я всхлипнула ему в рот, почувствовав его глубокий вдох. А потом начала двигаться.
— Девочка моя, полегче, я не могу… Черт! Детка, пожалуйста, я хочу, чтобы это продлилось подольше.
Он тяжело дышал, и я чувствовала себя просто потрясающе из-за того, что я была тому причиной.
Я не хотела торопится, хотела получить больше удовольствия, но была слишком жадной, и поэтому, мы оба кончили сильно, но слишком быстро. Я наклонилась к нему и обхватила руками его плечи, а он обнял меня за талию и прижал к себе. Он устроился рядом со мной, укрыв нас одеялом.
Его глаза были закрыты, и, казалось, он уже засыпал, поэтому я потрясла его.
— Максим…
— Ммм…
— Спокойно ночи…
Он прикрыл веки и снова улыбнулся, крепко прижав меня к себе. Я тоже закрыла глаза и безумно счастливая заснула в его руках.
17
Арсения:
Наступил ноябрь месяц. Холодный мелкий дождь, досаждавший последние дни, сейчас сменился снегом. Крупные белые хлопья неторопливо падали с неба на мокрую землю. Я этого не замечала, не обращала внимания и на то, что снег падает на мои волосы, оставаясь на них. Я любила зимнюю погоду. Снег, укрывающий землю и лежащий на темно-зеленых еловых ветках, сиял и искрился под солнечными лучами.
Придя этим утром на работу на своем столе, я обнаружила упакованную вещицу. Разорвав коричневую оберточную бумагу, я обнаружила покрытую фольгой коробку шоколадных конфет.
Только однажды я попробовала трюфели, слизывая их с кончиков пальцев Макса. Он растопил шоколад теплом своих рук… затем порочными движениями языка слизал написанные им слова с моего тела.
Сексуальная Арсения. Сладкая. И мое любимое — моя.
Сведя бедра, я скрестила лодыжки, мое лоно сжалось в жадном требовании.
Приложенная записка была короткой и без подписи.
Твои любимые конфеты.
Порою при работе передо мной открывался мир, далеко выходящий за рамки знакомого и привычного. В таких случаях мне всегда было трудно скрыть свой неподдельный восторг, и я пыталась копировать реакции отца, державшейся естественно и с достоинством.
Приходилось напоминать себе, что выросла я в окружении, своего отца, с каждым разом я училась у него новым вещам.
Смотря на свое зеркало в кабинете, не могла спокойно смотреть на себя, в черном платье с короткими рукавами, рука Николая была на моем плече.
— Ты сегодня другая.
Я посмотрела на него:
— Мне кажется, оно не очень мне подходит.
— Ты другая в нем, потому что никогда не носила их.
— Мне следует быть осторожной, — объяснила я. Многих девушкам идут платья, стройные как тростники, грандиозные и гибкие. Я же была пышна. — Грудь слишком большая. Как и задница.
— Ты сексуальна, — прямо заявил он, — Ты не акцентируешь на этом внимание на работе, что я понимаю и ценю, но не пренебрегай этим. Ужасный миф, что успешная женщина не может быть сексуальна без того, чтобы не разрушить свою репутацию.
— Хорошо, что ты это заметил. Она сексуальная и моя — мы оба повернулись в сторону двери, где стоял Максим.
Мой взгляд метался от одного к другому в попытке прочитать напряжение, которое между ними было.
Николай повернулся и обнял меня.
— Ты красивая запомни это, и твой мужчина ревнует — сказал он.
Повернувшись к Максиму, я обнаружила, что он с гневом наблюдает за нами.
— Максим. Ты что то хотел? — Максим улыбнулся, и мне открылся намек на силу его обаяния.
Как только Николай вышел, он подошёл ко мне ближе, и провел пальцем по голой коже.
— У тебя много поклонников — Улыбка Макса была самодовольной — Мне стоит держать тебя у себя.
— Не говори глупости — я села за свой стол — мне нужно работать — он ласкал мою спину мягкими поглаживаниями ладони.
Жар его тела начал проникать в мое. Каждый сделанный мной вдох был наполнен его запахом, каждое совершенное им движение вызывало эхо воспоминаний, заполнивших меня.
— Зачем ты снова приехал? — я аккуратно сложила документ, пытаясь осознать тот факт, что на меня была возложена огромная ответственность — мы только вчера вечером виделись.