— Мы вызвали вас, лорд Сандал, чтобы поблагодарить за честную работу на наше благо. Покушение на нашу жизнь со стороны нашей кузины королевы Шотландии не было бы раскрыто без вашей помощи, а завершение контрабандной операции с Турцией пошло на пользу нашему казначейству. И это не говоря о том, что нам не приходится беспокоиться о нападении датчан, чей флот был так хитроумно уничтожен. — Ее величество держала у лица ароматический шарик, поэтому ее речь была несколько приглушена.

— Я всего лишь исполнил свой долг, ваше величество, — кивнул Криспин. — Я мог…

— Конечно, — жестом остановила его королева. — Мы надеемся, что вы будете так же честно служить короне и после отставки.

— Отставки? — удивился он. — Но я не хочу уходить в отставку. Король испанский Филипп собирается напасть…

— Да, мы читали ваши отчеты об испанцах и отнеслись к ним как к совету. Но ваша работа на нас завершена. Феникс не будет нам больше служить.

— Позволено ли мне спросить почему?

— Мы опасаемся, что бремя нашего доверия оказалось для вас слишком тяжелым.

— Вы обвиняете меня в измене? — помрачнел Криспин.

— Мы ни в чем вас не обвиняем. Ваше последнее сообщение говорит само за себя.

— Какое сообщение? Я жил в Испании как простой рыбак и на протяжении многих месяцев ни с кем не связывался.

— Конечно, — ответила ее величество строго. Она отняла от лица ароматический шарик и взглянула на Криспина тем взглядом, который повергал мужчин к ее стопам. — Ваша деятельность все еще обсуждается. Ваш случай будет рассмотрен в суде в течение двух недель, и нам бы не хотелось, чтобы на показания свидетелей кто-то повлиял. А пока вы должны быть довольны, что вас просто уволили. Из уважения к вашим прошлым заслугам и к вашим теткам, нашим дорогим подругам, мы воздерживаемся от того, чтобы арестовать вас, но наше милосердие не безгранично. Если же вы измените свое поведение в ближайшее время и в дальнейшем будете вести себя подобающе, мы соблаговолим подарить вам жизнь.

— Будет ли мне позволено по крайней мере узнать, кто меня оклеветал? — спросил Криспин с обманчивым хладнокровием.

— Мы не можем назвать имени этого человека и советуем воздержаться от расспросов или попыток узнать, почему эти обвинения были против вас выдвинуты. И не пытайтесь возражать, лорд Сандал, а также не стройте далеко идущих планов. Не сделайте ошибки — ваша жизнь висит на волоске. — Королева пристально посмотрела в глаза Криспину, чтобы подчеркнуть важность своих слов. — Мы верим, что вы сделаете правильные выводы из нашего разговора, лорд Сандал.

— Я вас понял, — мрачно отозвался Криспин. Королева еще раз внимательно посмотрела на него, затем трижды стукнула ароматическим шариком в крышу экипажа, после чего тот остановился.

— Всего доброго, лорд Сандал, — сказала она Криспину. — Мы свяжемся с вами через две недели. И постарайтесь сделать так, чтобы мы не услышали о вас прежде.

Криспин вышел из экипажа и провожал его взглядом, пока тот не превратился в крохотную точку на горизонте. В мозгу у него не переставая стучали слова «четырнадцать дней», повторяясь на разные лады. Четырнадцать дней на то, чтобы спасти свою репутацию. Четырнадцать дней на то, чтобы понять, кто захотел уничтожить Феникса и почему. Четырнадцать дней на то, чтобы отвести смертельную угрозу. Или четырнадцать дней до казни.

Криспин Фоскари, граф Сандал, любил, когда ему бросают вызов. Но теперь он не улыбался.

— Вы знаете, что у вас ус отклеился? — прошептал голос в самое ухо Софи Чампьон.

Неделя оказалась очень плохой для Софи. Пришлось уволить двух слуг. Пчеловод вдруг стал слышать голоса, в частности голос пчелиной матки, грозившейся покинуть улей вместе со всем роем. Софи была вынуждена вытерпеть два бала подряд, демонстрируя новые фасоны платьев от Октавии. Это привело к тому, что она получила еще три предложения руки и сердца. Но главное — ее крестный, лорд Гросгрейн, погиб при таинственных обстоятельствах, упав с лошади. В довершение ко всему верхняя губа у Софи онемела, а кончик носа нестерпимо зудел, так как она двое суток проходила в шикарных наклеенных усах, стремясь проникнуть в «Единорог» — самое закрытое игорное заведение Лондона, куда доступ был открыт только мужчинам, — чтобы выследить единственного человека, который обладал сведениями об истинной причине смерти ее крестного. Попытки Софи не вызывать подозрений привели к тому, что она оставила кругленькую сумму у стола, где играли в кости. И вот теперь — хотя тон, которым было сделано это замечание, не вполне был ей понятен — какой-то тип угрожал ей разоблачением.

Софи поднесла с губам стаканчик с костями, делая вид, что нашептывает заклинание на удачу кубикам из слоновой кости, после чего решительно выкатила их на стол. Не дожидаясь, пока крупье сообщит о ее очередном проигрыше, она выложила серебряную монету на зеленое сукно и повернулась к тому, кто с ней заговорил.

— Дон Альфонсо дель Форест эль-Кармен, дворянин из Севильи, благодарит вас за интерес, проявленный к его усам, сеньор, и просит больше не беспокоиться на этот счет, — сказала она по-испански, старательно следя за произношением.

— Отлично сработано. — Человек ответил на ее учтивый поклон еле заметным кивком и улыбнулся. — Полагаю, что, шепча над костями, вы незаметно приклеили ус. А произношение, к слову сказать, у вас отвратительное. — С этими словами он небрежно выкатил кости на стол, не глядя забрал выигрыш и кивком предложил ей отойти в сторону, где было не так многолюдно.

Софи пришла в ярость. Во-первых, потому что не привыкла следовать за мужчинами, а во-вторых, потому что потратила много часов на тренировку произношения и считала его вполне приемлемым. Когда они оказались в углу, Софи вытянулась во весь рост, что, к ее досаде, не помогло ей взглянуть в глаза противника на равных, и сказала: