Пожилая женщина с воинственно вздернутым носом холодно смотрела на Бамбуса, не видя в нем никого, кроме как нарушителя музейного порядка. А он предпринимал все новые попытки оживить ее память, которая застыла, как капля смолы на коре дерева.

– У нас в классе не было горна. Вы принесли в школу вот этот почтовый рожок...

– Повесьте на место рожок. Это единственный экспонат такого рода.

Не плавилась застывшая смола. Не узнавала учительница пения Бамбуса. Не вспоминала пятого "Б". И тогда он, отчаявшись, сказал:

– Мы ещё называли вас Певица Тра-ля-ля.

– Певица Тра-ля-ля...
– Она усмехнулась, и голос её дрогнул.
– Да, да, они меня называли так.

Капелька смолы потеплела и медленно поползла, живая и ароматная. И чтобы не дать этой капле застыть, Бамбус стал рассказывать Певице Тра-ля-ля о ней самой же.

– А помните, как вы съехали вниз на перилах?

– Не может быть!
– вырвалось у бывшей учительницы пения.

– В самом деле съехали... Я обычно сидел на "Камчатке" и очень досаждал вам. И однажды вы рассердились и крикнули мне: "Бамбус!" С тех пор я стал Бамбусом. Вспомнили?

– Это было так давно...
– Она взяла из его рук почтовый рожок и повесила на место.

– Да, это было давно... Вы стояли у окна, а у меня была резинка, надетая на два пальца. Я скатал покрепче бумажку, послюнявил ее и выстрелил в вас. Я всегда мазал. Но тут я попал... Вы вскрикнули и пошли к двери, закрыв глаза ладонью...

Она пожала плечами и спокойно сказала:

– Разное случалось.

Бамбус не сводил с нее глаз. Он как бы испытывал ее.

– Я бегал к глазной больнице и все смотрел в окна, чтобы увидеть вас... Больницу-то вы помните?

– Я не была в больнице.

– Значит, все обошлось?!
– воскликнул Бамбус.
– А я, знаете, столько лет переживал. Я и теперь боялся встретить вас...

Он осекся. Где-то хлопнула дверь, смотрительница покосилась на шум, и Бамбус заметил, что один ее глаз остался неподвижным. Глаз смотрел на него немигающим, безжалостным взглядом, от него исходил холод. Бамбус вздрогнул. Певица Тра-ля-ля быстро перевела взгляд на незваного гостя. Теперь оба глаза смотрели на него, но было поздно.

– Значит, случилось худшее, - глухо сказал Бамбус.

Она оборвала его:

– Вы здесь ни при чем. Это не ваша рогатка...

Бамбус не поверил.

– Зачем вы меня успокаиваете? Что было, то было. Я ведь взрослый человек.

– Так вот, взрослый человек, - сказала она с раздражением, - верьте, когда вам говорят. Это фронтовое ранение.

Но ее слова не доходили до Бамбуса. Он молчал, уставившись в одну точку. А Певица Тра-ля-ля рассердилась не на шутку:

– Если вы не верите мне, я вам докажу! Вечером вы придёте за мной. И мы пойдем в школу. Ясно?

Все это она произнесла так решительно, как будто перед ней стоял не пожилой человек, а пятиклассник Бамбус с последней парты.

Вечером он ждал ее у подъезда. Накрапывал дождь. Его волосы слиплись. Усы отвисли двумя черными сосульками. Он жевал мундштук погасшей трубки и ходил взад-вперед, стараясь подавить свое нетерпение.

Мимо, не обращая внимания на дождь, шел мальчишка с воздушным шариком. Бамбус подхватил мальчика за руку и спросил:

– А ты знаешь, что накануне землетрясения сурки выбегают из своих норок?

– Не а, - ответил мальчишка.

– А знаешь песню про сурка?

– Не-а!

– Ничего ты не знаешь!
– рассердился Бамбус.

– Знаю, - возразил мальчишка.
– Вас зовут Бамбус! Вы предсказатель землетрясений. А дожди предсказывать не умеете.

"Губа домиком" расплылась в улыбке, и под ней сверкнули два крупных зуба. А Бамбус выкатил от удивления глаза.

И тут появилась Певица Тра-ля-ля.

В школе был выпускной бал. Звучала музыка, и девочки в белых юбках-колоколах носились по коридорам, кружились, шумели - словом, вели себя как третьеклассники. Мальчики были более сдержанными - им хотелось выглядеть взрослыми людьми. Веселье разгоралось все сильнее, и грусть расставания со школой никак не могла найти щелочку в этом веселье - ждала своего часа.

Певица Тра-ля-ля и Бамбус пробирались сквозь шуршащие белые купола: впереди бывшая учительница с воинственно вздернутым носом, за ней бывший ученик в грязных сапогах, с обвисшими усами, с погасшей трубкой. И от них обоих на паркете оставались мокрые слоды.

Никто не понимал, зачем они пришли и что им, хмурым и озабоченным, нужно на этом прощальном празднике.

Кто-то засмеялся. Кто-то спросил:

– Вам кого?

Кто-то протянул тарелку:

– Хотите бутерброд с колбасой?